Погоня за ветром

— Думаю, не всё так просто. — Варлаам вспомнил Падую и архиепископа Орсини. — Но, извини за прямоту, пан, спрошу тебя. Ответь мне, какова твоя корысть? Чем не устраивает тебя Лешко Чёрный?

— Твой вопрос уместен, и ответ на него у меня готов. Палатин снова сдержанно рассмеялся. — Новый король лишил меня чина. Назначил палатином этого мерзкого, козлоногого Пилецкого. А первый советник у него — твой враг, боярин Мирослав, бывший тысяцкий.

— Вот как? — нахмурился Варлаам. — А много ли ясновельможных поддержат князя Льва?

— Много, боярин Варлаам. Опора Лешка — мелкопоместная шляхта, рыцежство. Крупные можновладцы — на моей стороне. Ты бы, боярин, сперва потолковал с князем Львом сам. А потом и меня представишь.

Варлаам долго молчал, потупившись. Подумалось, что на месте Льва он бы, пожалуй, отказался от Кракова. К чему новые войны? Но, с другой стороны, разве не заманчиво объединить под единой властью древние славянские земли? Ох, если б не эта рознь промеж католиками и православными, веками грызущая Русь и Польшу!

— Я сведу тебя с князем Львом, — наконец, глухо вымолвил Низинич.

— Я знал, что не ошибся, приехав к тебе, боярин, — ответил палатин.

60.

Предложение панов всколыхнуло Льва, оторвало его от скучных разборов судебных дел и выездов в сёла, пробудило угасшее было честолюбие. О, он поборется за краковский престол! Конечно, он согласен! Корона Пястов — что может быть соблазнительней! Галич, Перемышль, Дрогичин, Краков, Тарнув, Гнезно — в одних руках! В его, Льва, руках! Мелкие князьки из Силезии и Мазовии, кланяющиеся в пояс, придворные приёмы, красивые панёнки, разодетые в шёлк и парчу, послы из европейских столиц, грамоты с золотыми печатями! Воображение рисовало яркие картины величия, уносило вдаль от малых забот, и уже думалось: а как иначе? Так и только так и должно быть.

Но затем Лев стал прикидывать, сколько может он собрать ратников против Лешки, и крепко призадумался. Вспомнил извечно недовольного им волынского князя Владимира. Этот начнёт говорить: зачем война, лучше миром поладим. Пусть, мол, сидит в Кракове Лешко. Незаконно стол у него отнимать. Нет, Владимир — худой союзник. Мазовский князь Конрад — тоже птица невысокого полёта. Отдал Хелминскую землю крестоносцам, чтоб те его от пруссов боронили. Вот дурак! Пустил в Польшу тевтонов, яко свинью в свой огород. А те рылом всё там перепахали. Осели на море Варяжском и тем же ляхам дорогу затворили. Вот теперь сидит Конрад в своей Мазовии, как старая, облезлая ворона, грает попусту, глядит, где что плохо лежит, да норовит утащить. В прошлое лето у Владимира три ладьи с зерном на Припяти захватил.

Но где же взять добрых ратников? С теми, что есть, глупо на Краков идти. Повторится то же, что было со Шварном.

Поразмыслив, Лев созвал на совет бояр. Долго сидели, склонившись над столом, ближние советники князя.

— Может, повременить, сил накопить? — предлагал Иоаким.

— Мало, мало у нас ратников, — чесал затылок дворский Григорий.

— Скотница[199] твоя бедновата, княже, — вздыхал Калистрат.

Варлаам, тоже приглашённый на совет, молчал и супился. Нет, не нравилось ему это дело. Но, он знал, князя не отговорить. Слеп Лев в своём властолюбии. Низинич уже раскаивался в том, что привёз во Львов палатина.

«Ну, не я, так кто-нибудь иной такое бы сделал. А если не палатин, так другой можновладец из Польши добрался бы. Разве остановить мне их?»

В голову снова лезли мысли о своей малости, ничтожности, о невозможности влиять на события.

Поникли головами княжеские советники. Хмуро вышагивал по половицам Лев, кусал с яростью вислый ус.

Но внезапно поднялся боярин Арбузович. Хитро забегали по палате его маленькие, узкие, как щёлки, чёрные глазки.

Прадед Арбузовича был половецким князьком, пришедшим со своей ордой на службу в Перемышль ко князю Володарю. И в степи у боярина было много родни, ближней и дальней. Родичи Арбузовича ныне состояли сотниками и десятниками в войске Ногая.

— Княже! — начал боярин. — Попросил бы ты добрых ратников у хана Ногая. Он тебе не откажет. У Ногая в орде много людей, много воинов.

— Типун тебе на язык, боярин! — возмутился старый Григорий, сурово сведя лохматые брови. — Татарове, они одну пакость нам причинят! Один разор от их, а помощи никоей!

— Арбузович прав! — внезапно зло перебил старика Лев. — Ногай может дать мне воинов.

— Татары плохи при осаде крепостей! — проворчал Иоаким.

— Один слух о татарах приведёт в трепет Лешка и его шляхту! — возразил ему дьяк Калистрат. — Вся эта мелюзга кичится своей доблестью, а чуть что, наложит в порты и разбежится по своим поместьям.

— Решено! — оборвал Лев споры. — Пошлём гонцов к Ногаю! ... Хотя... Нет, не так. Я поеду к нему сам. Григорий, готовь обозы с дарами! Варлаам, поедешь со мной! Иоаким, тебя оставляю заместо себя во Львове. Присматривай за всем.

Бояре отвешивали князю поклоны. Варлаам судорожно стиснул в деснице рукоять сабли. Погоня за ветром продолжалась.

61.