Пограничье

   — Отец-Охотник свидетель, вы не выглядите серьезными… Как можно относиться всерьез к детям, затеявшим смешное расследование? И я бы даже посмеялся, с умилением глядя на вашу возню, если бы она не встала костью мне поперек горла.

   Александр Волчок изумленно заломил бровь и пробормотал себе под нос едва слышное:

   — Никогда не пойму, как он это делает...

   Звезда столичного сыска снизошла до самодовольного смешка и благодарного кивка в сторону светлого мага, после чего Эро повертел перед лицом пальцами и произнес:

   — Ну, нечто подобное я и предполагал, — закусил губу, изображая растерянность и нерешительность, а потом вдруг махнул рукой и доверительным тоном:

   — А знаете что? Давайте уже до конца, раз вам все равно... А мне так хочется доиграть.

   — Ну, играй, играй... — Вацлав Бадлон скользнул пустым взглядом по ряду темных окон, небрежно хмыкнул и облокотился о каминную полку. — Скажи только, как ты понял-то, что я из бывших Стражей и что я жив?

   — О, ну тут совсем просто, — Пауль пожал плечами. — До меня не сразу дошло, что все смерти в этом деле так или иначе связаны с демонами Пограничья, а как дошло, я все думал, как же он их убивает-то... Или они. Ведь, как ни крути, а Стражи — это все-таки Стражи, даже после того, как их лишили бессмертия и части сил. Они все равно остаются едва ли не самыми сильными магами в обоих из миров. Сначала я думал, что все дело в том, что они были не одни. Не знаю... Убийца захватывал того, кто слабее и, играя на чувствах, убивал сильного... А потом, когда я узнал, что в могиле Вацлава Бадлона лежит совершенно посторонний человек, все стало ясно.

   Просто никто из них не ждал нападения. Вы просто стучали в дверь, улыбались по-братски и говорили что-нибудь в стиле: «Привет, Батон! Как жизнь? Говорят, ты женился...» А когда друг поворачивался к вам спиной... — Пауль красноречиво замолчал.

   — Тебе не в актеры надо идти, а в писатели, — хмыкнул Бадлон и, отлипнув от камина, мигрировал к одному из окон, где и устроился на подоконнике. Сыщик нахмурился, следя за этим перемещением, и зачем-то посмотрел на настенные часы. — Только у тебя тут неувязочка. Я, видишь ли, не оборотень. И в корнях моего родового дерева ни одного волка не было, а на месте одного из убийств, я слышал, был именно вер.

   — Вервульф был не на одном месте преступления, — согласился Пауль. — А на всех. И я даже знаю почему. И расскажу об этом немного позже... Но Стражей убивали именно вы. Я уверен, что любой штатный некромант сможет без труда проследить потоки, чтобы подтвердить мое предположение. Осталось только выяснить, зачем вам это было надо.

   Сыщик посмотрел почему-то на Анжелину Штормовскую и задумчиво произнес:

   — Я после того, как убийства со Стражами связал, все думал — зачем? Предполагал сразу, что все из-за энергии, которую Стражи после смерти обязаны вернуть миру... Голову сломал, размышляя над тем, каким образом эту энергию можно перехватить и использовать для укрепления собственных сил... А потом до меня дошло!

   Пауль повернул голову и посмотрел на Сонью.

   — Что? — выдохнула она испуганно.

   — Ничего, — он вдруг подцепил пальцем ее за подбородок, подставляя возмущенно округленный рот под быстрый поцелуй. Плевать, что все смотрят. Так даже лучше, пусть все знают, что эта женщина его! — Ничего... Просто, как я и говорил, скрывать что-то от того, кого на самом деле любишь, невыносимо, нереально и просто невозможно. Любая тайна выжигает душу огненной лавой, вертится на языке и требует выхода.

   — Чушь это все! — вдруг проворчал Гай Ботан. — Забрать силу невозможно. И неважно, жив Страж или умер...

   — Я знаю, — Пауль кивнул.

   — Нет, теоретически, — капитан задумчиво посмотрел на Вацлава Бадлона, — силою можно поделиться... Но я даже абстрактно себе не представляю, кто и как смог бы меня заставить это сделать.

   — Угу, — Эро довольно улыбнулся. — Вот и я рассуждал примерно так же, а потом понял, что убивали не ради силы, не ради энергии, а по душевной злобе, из зависти и ненависти.

   — Чушь! — на этот раз возмутилась Ангелина Фасолаки. — С чего бы Вацу вдруг воспылать к нам ненавистью?

   — Не к нам... — вдруг догадался Гай Ботан и добавил голосом, полным сожаления:

   — Мне на самом деле жаль, Носок!

   — Не к вам, — подтвердил Пауль Эро.

   — Из-за чего все случилось? — не отставал капитан. — Она не приняла твоего прошлого? Не захотела понять? Испугалась?

   Бадлон молча смотрел в ночь, поджав побледневшие губы.

   — Я думаю, она рассмеялась презрительно, — нарушая тишину, предположил Павлик.

   — Глупость, — Ангелина неуверенно покосилась на Вельзевула Аззариэлевича. — С чего бы такая реакция? Подумаешь, Страж... Это все в прошлом. И мы же...

   Замолчала, испугавшись собственных мыслей, и выдохнула вопросительным шепотом:

   — Вель?

   Вместо ответа директор Ясневский поцеловал свою супругу в макушку и прижал ее крепче спиной к своей груди.

   — Не думаю, что дело в Стражах... — Пауль Эро покачал головой. — Вряд ли эта тайна была самой страшной в жизни Вацлава Бадлона.