Пограничье

   Не лиши меня радости мысли…

   Не звони в колокольчики смерти, о богиня!

   Койольшауки, я твоя безымянная тень…

   И немедленно кусочек янтаря в его руке задрожал, трансформируясь в маленькую элегантную сережку, зазвеневшую мелодичным звоном, который отозвался эхом из нагрудного кармана айвэ Инара.

   Темный маг издал странный звук, больше всего похожий на тот, с которым обычно лопается мыльный пузырь, а после этого вдруг начал... облезать. Словно краска со старого деревянного забора. Лицо айвэ забугрилось, покрылось трещинами и стало отваливаться рассохшейся маской, открывая оторопевшим зрителям того, кто скрывался под личиной первого советника Темной королевы.

   — Жалко, — пробормотал человек у камина. — Хороший был образ...

   — Говорила же, — Ангелина Фасолаки тихонько рассмеялась. — Он не может быть Вацлавом.

   — Дядя? — пискнул одновременно с ней Гавриил Пяткин, забыв на секунду о декольте Дунаи и вообще, обо всем забыв.

   — Гамлет Лирикович? — ужаснулась Сонья.

   — Ух, — сыщик выдохнул и покачал головой, — мне даже полегчало, а то ж все не верилось, что с таким монстром можно справиться при помощи пресс-папье. Да и тело, которого, по словам ивских экспертов, не было. Ясно, что не было... Полагаю, в Призрачном замке некоторое время орудовал фантом... Я прав?

   Пауль посмотрел на бывшего дворецкого и немедленно исправился:

   — Нет, молчите. Я сам. А то меня тут намедни обвиняли в том, что в моей речи вопросов больше, чем ответов. Я дам ответ, но сперва, пожалуй, пусть еще раз зазвонят колокольчики.

   — Не стоит, — Гамлет Лирикович лениво улыбнулся. — Я уже понял, что ты въедливый и дотошный, как клещ. Кто бы мог подумать, что… Впрочем, это такая ерунда…

   Стряхнул с руки невидимые капли воды и вместе с ними избавился от чужого лица. Дворецкий исчез так же внезапно, как и появился, уступив место высокому брюнету с широким разворотом плеч. Мужчина повел из стороны в сторону шеей, словно разминая затекшие мышцы, и вдруг улыбнулся светло и радостно, глядя на замершую с открытым ртом Ангелину Фасолаки.

   — Привет, Ангелочек! — шепнул он и виновато пожал плечами.

   Директор Ясневский хмурым взглядом выразил свое неодобрение такому панибратскому обращению к своей супруге и, почти зеркально повторив недавний жест светлого мага, опустил на талию в жемчужном платье руку. Длинные пальцы шевельнулись, поглаживая и успокаивая, и привлекли внимание сыщика к ярко-синему перстню на пальце директора. Пауль Эро нахмурился, покосился подозрительно в сторону Александра Волчка, но затем махнул рукой и вернулся к любимому делу: распутыванию зловещих событий и пугающих случайностей, неотвратимо ведущих к истине.

   — Зачем? — на лице капитана Ботана растерянность боролась с неверием и отвращением. — Я не понимаю, Вац.

   — Я, наверное, смогу объяснить, — начал было говорить сыщик, но замолчал, почувствовав, как мелко вибрирует его рука, которую он, не удержавшись, опустил на Сонькино плечо.

   — Сонюш?

   Она была похожа на того, кто готов спрятаться под кровать от ужаса, и одновременно с этим ее глаза метали грозные молнии, а тонкие пальцы сжались в кулаки.

   — Это он, — впервые за весь вечер подал голос хозяин усадьбы шонаг Ларс Волк. — Тот, кто тебе горло перерезал.

   Вибрации усилились, став глубже и беспорядочнее, а Вацлав Бадлон по кличке Носок приподнял в веселом изумлении красивую бровь и ухмыльнулся:

   — Приятно познакомиться.

   Ни один мускул не дрогнул на лице Пауля Эро, и лишь легкое дрожание пальцев на полуобнаженном женском плече указывало на внутренний конфликт и бурю эмоций. Впрочем, уже через секунду стало понятно, что волновало Эро не то, что он оказался лицом к лицу со своим убийцей, а та, что сидела рядом. Он склонился над ней, полностью закрывая собою Сонью от чужих глаз и, поймав затравленный яростный взгляд, прошептал так тихо, чтобы могла услышать только она:

   — Все прошло, милая, ты помнишь?

   Она попыталась сделать глубокий вдох, нo не смогла и только простонала что-то сквозь зубы и брови искривила, словно испытывала физическую боль.

   — Дыши, счастье мое, — улыбнулся Пауль, наклонился к ушку, спрятанному за рыжими локонами, и произнес что-то неслышное, но, несомненно, действенное, потому что волчица вдруг успокоилась, бросила на мужа благодарный взгляд, а затем слегка порозовела, глубоко вздохнула и заалела маковым цветом, когда присутствовавшая на вечере русалка, заметив розовость ее щек, понимающе ухмыльнулась.

   — Не скажу, что я удивлен, — заметил сыщик, бросив на жену последний настороженный взгляд. — В этой истории вообще мало что может меня удивить… Разве что то, что вы до сих пор не пытаетесь что-то предпринять, и терпите этот фарс. Я угадал? Вы же не воспринимаете нас всех всерьез?

   Бадлон качнул головой и немного растерянным взглядом обвел собрание. Отвечать он, казалось, и не собирался. Когда же Пауль набрал в грудь воздуха, чтобы произнести что-то еще, Все-таки заговорил: