Пограничье

   — Надо быть очень и очень осторожным. Я не знаю, насколько она сильна. Я не знаю, зачем мы ей нужны. Поэтому держите нос по ветру.

   — Некоторые мороки, создавая свою реальность, — неожиданно заговорил Гаврик, — могут выпить человека до дна.

   Ларс уставился на домовенка, сверкнув священным ужасом в желтых глазах и оскалив заострившиеся клыки. Я же не ожидала от своего молодого помощника столь… неожиданных познаний и на секунду задумалась над его словами, а потом размахнулась и опустила свою тяжелую руку — а она у меня, по свидетельствам очевидцев, действительно тяжелая — на темно-русый лохматый затылок.

   — Уж лучше молчи!

   — А что? — продолжатель рода Пяткиных зашипел и потер ушибленное место. — Я читал… и бабушка вот тоже в детстве…

   Мать-хозяйка, упаси меня от бабушкиных сказок!

   Я закатила глаза, радуясь, что домовой не видит моей красноречивой мимики, и категорично заявила:

   — Все, ша! Выбираемся отсюда.

   Вот только я соображу, как.

   Несомненным плюсом было то, что морок сбросила нас в колодец. Колодец — это хорошо. Колодец — это вода, а уж с водой-то я всегда смогу договориться.

   — И? — Ларс нахально ухмыльнулся. — Ты отрастишь крылья, и мы улетим отсюда, оседлав твою мощную шею?

   — За мощную шею ты мне потом ответишь, — мрачно пообещала я и опустилась на колени, погрузив руки в воду.

   Надо было нащупать подземный источник, хотелось верить, что этот колодец не был слепым, что у меня получится вернуть в него жизнь, ибо искать другие варианты для побега у меня не было сил. Тем более что другой вариант, вот так, навскидку, виделся только один: вызов дождя. И, боюсь, мой голодный желудок и усталость не позволили бы мне произвести это мощное заклинание.

   — Ты в порядке? — прошептал неугомонный волчонок, когда я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и тут же услышала звук, неоднозначно намекающий на то, что кто-то кому-то дал по шее.

   — Она же сказала, тихо! Болван!

   Один — один. Я улыбнулась, краем уха вслушиваясь в мальчишескую возню, и, наконец, нащупала подземный источник.

   Русалки родники называют лучами. Помню как-то я спросила у одной из Дунькиных приятельниц, почему так. И она отвела меня в лес, чтобы показать.

   — Смотри, — она склонилась над почти незаметным фонтанчиком, едва поднимающимся над землей между корнями старого тополя. — Видишь, как он мал, как мало отделяет его от того, чтобы исчезнуть с лица земли?

   — Вижу, — кивнула я, а русалка звонко рассмеялась.

   — Ничего ты не видишь! Все совсем не так. Это словно солнце, которое спряталось за тучами. Разве его нет из-за того, что его не видно… Смотри еще.

   Она провела рукой над родничком, словно погладила его, и он нерешительно поднял голову, блеснул бриллиантовыми искрами и вдруг взлетел вверх, едва не достав своим радостным прыжком до кроны дерева, чьи корни он омывал, разлетелся в воздухе и упал на землю, весело журча в прежнем темпе.

   — Лучик мой, — проворковала русалка, погружая пальцы в холодную воду.

   — Лучик мой… — прошептала я, призывая подземные воды к поверхности и надеясь, что роднику хватит сил, чтобы поднять нас на поверхность.

   Земля задрожала, и мне стало ясно, что я услышана и понята, забытый источник, обрадованный нечаянным вниманием, забурлил под нашими ногами, накапливая силы и восторженно предвкушая встречу с воздухом, с небом и со звездами.

   — Я не умею плавать, — вдруг запаниковал Гавриил и вцепился в мою правую руку десятью пальцами.

   — Чтоб тебя разорвало! — прорычал Ларс, но мне в его рычании послышалось скрытое ликование: а как же, ему же представилась отличная возможность отыграться за подзатыльник.

   Я услышала хруст суставов, почувствовала, как усилился волчий запах, и поняла, что волчонок обернулся. Оглянулась на него через плечо и улыбнулась с благодарностью.

   — Залезай, остолоп! — рыкнул нетерпеливо, а я хмыкнула. Потому что в отличие от меня, у Ларса шея была действительно мощной.

   И вообще, он был красив первобытной силой, как могут быть красивы лишь лунные волки. А я все чаще забывала о том, что этой красотой можно любоваться, я все больше думала об опасности, которую несут эти хищники. Мы.

   У Ларса были огромные лапы, жесткая густая шерсть, острые зубы и клыки устрашающего вида… Да, этот волк действительно был перспективным. В другое время я бы непременно испугалась, встретившись с ним, но сейчас он блеснул влюбленно желтыми глазами, а заметив мой интерес, довольно зарычал, наклонив в древнем приветствии лобастую голову.

   — Позер, — хмыкнула я, прерывая зрительный контакт. Надо срочно выбираться отсюда. Этому волчонку, который совсем-совсем на волчонка не похож, срочно нужна твердая русалочья рука. Иначе, черт его знает, чем закончится эта юношеская влюбленность. Я тяжело вздохнула, признавая тот факт, что боюсь не столько того, что Ларс от взглядов может перейти к действиям, сколько своей собственной реакции на эти гипотетические действия. Ибо моя реакция на поцелуи Павлика меня напрягала и ужасала в какой-то степени. Страшно представить, что случится. Если меня поцелует волк.

   Или не случится.