Пограничье

   Нет, Пауль Эро знал, что после того, как Гай Ботан перестал быть Стражем, он лишился всех сверхъестественных способностей, но иногда казалось, что где-то ТАМ произошла ошибка, и мужчина, склонившийся сейчас над письменным столом, все еще мог вывернуть его, Пауля Эро, наизнанку одним лишь взглядом.

   Минуты через две капитан вернулся к сыщику, держа в руках лист бумаги, и Павлик, выдохнув с облегчением, Все-таки зажег свет.

   — Я бы хотел, чтобы ты ознакомился со списком прямо сейчас и уничтожил его при мне, — категорично потребовал Гай Ботан. Эро кивнул с пониманием.

   — Это понятно!

   Вместо ожидаемых тринадцати было только девять фамилий. Пауль задумчиво кивнул.

   — Значит, ты знал. Давно?

   — После того, как убили родителей Сигни, пришлось поверить в то, что это не совпадение, — капитан, наконец, посмотрел на Пауля и, удивляясь страху, звучащему в собственном голосе, произнес:

   — Я только не понимаю, как? Все мы по-прежнему очень сильные маги, понимаешь, Павлик, очень. И я просто представить себе не могу, с чем столкнулись мои... — он сглотнул комок, вставший вдруг поперек горла, и закончил шепотом:

   — Что их убило?

   — Я не знаю, — Павлик планомерно изодрал в клочья ненужный теперь уже список и, сбросив ручеек из мелких обрывков в пустой камин, легким щелчком пальцев поджег бумагу. — Но я узнаю.

   Капитан недоверчиво хмыкнул и бросил на Павлика виноватый взгляд.

   — Я понимаю, что должен был, наверное, рассказать об этом раньше. Тебе или кому-то... Но я... я ничего так не боюсь, как потерять ее. Как она посмотрит на меня, когда поймет, что ее родители умерли по моей вине?

   Павлик дунул на серую золу, в которую превратился листок со списком имен, вытер руки о колени и, медленно разогнувшись, поднялся. Посмотрел на бывшего Стража, пренебрежительно улыбнулся и спросил:

   — Вот объясни мне такую закономерность, дорогой мой друг и товарищ Гай Ботан, сколько лет тебе?

   А когда капитан открыл рот, чтобы ответить, нетерпеливо замахал рукой, призывая того к молчанию.

   — Нет-нет! Лучше не говори. Боюсь, мой израненный посещением Библиотеки мозг не вынесет этой информации. Я не к тому. Я просто думаю, вот ты взрослый, отягощенный жизненным опытом человек. Почти мудрый, я бы сказал, мужик. Ну, по крайней мере, в теории. А что мы имеем на практике?

   Павлик зевнул, а Гай, глядя на сыщика исподлобья, ворчливо поторопил:

   — Что?

   — Осел ты, а не мудрец. Поговори с женой, не порти себе и ей нервы. Что же касается вины... Виновника мы обязательно поймаем. Как-то напрягает меня этот виновник... Как-то мне не нравится это все...

   На улицах Речного города по-прежнему была ночь.

   Неудивительно, разговор с капитаном, включая распитие постфактум двухсот грамм коньяку, занял не более полутора часов. Звезды все еще были холодны и равнодушны, полуночное веселье уже сбавило обороты, а взрывы пьяного смеха сменились редкими всхлипами и заунывными песнями. Павлик постоял с минуту на крыльце старого особняка, прислушиваясь к звукам засыпающего за спиной дома. Прикинул, стоит ли снова направить свои стопы в «Пьяную свинью». Как-то нехорошо с Ангелиной получилось. Бросил женщину в этом рассаднике зла. С другой стороны, если верить информации, полученной в Ангельском читальном зале, бояться надо было за кабак, если женщина вдруг останется чем-то недовольна.

   В конце концов, Павлик решил отправиться в местный эфорат и скоротать остатки ночи в тамошней гостинице при казарме.

   Но поспать сыщику в эту ночь, видимо, не было предначертано судьбой.

   Он шел по ночному городу и размышлял о неожиданных открытиях сегодняшнего дня, о том, как эта информация повлияет на расследование и, конечно же, не обошлось без мыслей на тему, зачем конкретно Вельзевул Аззариэлевич отправил его в Библиотеку. Директор Школы Добра никогда и ничего не делает просто так, все его ходы просчитаны на много шагов вперед… Что-то ведь он хотел от этого визита?

   — Ни за что не поверю, что пану Ясневскому нужна информация о том, как Ангелина Фасолаки в пять лет упала с дерева и сломала ключицу… — Павлик раздосадовано потер лицо руками, не замечая того, что начал рассуждать вслух. — Отсюда делаем вывод: он почему-то считает, что эта информация может пригодиться мне.

   Остановился посреди улицы, глядя вперед невидящим взглядом.

   — Или не считает? Или это все-таки только наказание… Бред.

   Свернул на знакомую улочку, которая вела к центральному отделению речного эфората, и с удивлением отметил суету, излишнюю освещенность и многолюдность. Толпа стояла к Павлику спиной, поэтому он не мог видеть говорившей, но чистый, почти детский голос, слышал отлично.

   — Очень, очень подозрительный тип, — объясняла невидимая свидетельница неизвестного события. — Пришел весь такой бледный, мрачный в длинном черном плаще по столичной моде. И устроился за столиком с падшей.