Пограничье

   И да. Я могла забыть Дунькин запах. Могла перепутать его с запахом другой русалки, это совершенно точно, я же не нюхач... Но от той, которая выглядела, как подруга моего позднего детства, не пахло водой или тиной, или Речным городом, или карамельным запахом любви, или терпким мужским потом... От нынешней Дунаи медно пахло кровью и стынущим в жилах ужасом.

   А уж я-то точно знаю, чем ужас пахнет...

   Отступила назад, непроизвольно прикрывая расставленными в стороны руками своих мальчишек, один из которых прямо в этот момент весьма угрожающе рычал и, кажется, к моему ужасу, собирался обернуться прямо посреди Речного города. Только этого мне не хватало. Представляю, что начнется, если кто-нибудь из местных дев — и это я про мужей не говорю — увидит оборзевшего оборотня, разгуливающего в животной ипостаси по их столице.

   Это будет похлеще, чем встреча с крестьянами Ивска. Особенно сейчас, когда мировой суд вынес постановление о Холодной реке, из-за которой милые соседи судились последние… лет триста.

   Не знаю, на кой черт русалкам сдалась река, разделяющая Волчью долину на женскую и мужскую половину. Не знаю, как они собирались ее использовать, потому что волки в лице шонага Унольфа поклялись, что ни одна русалочья нога больше не ступит на лунные земли волков.

   Женщина, пахнущая как множество страхов миллионов людей, криво ухмыльнулась, а я приготовилась драться. Выставила вперед ногу, стала вполоборота, правой рукой подманила к себе одну из нитей воды, которых в Речном городе было более чем достаточно…

   А незнакомка только весело рассмеялась и качнула головой, глядя на мои приготовления, а потом сделала один коротенький шаг назад и исчезла, а вместе с ней исчезла тихая улочка, дома, фонари, деревья, свет звезд и даже запахи осеннего города.

   Я оказалась запертой в мрачном каменном мешке вместе с одним недоученным домовенком и неопытным, но очень перспективным волком.

   Да уж, ситуация.

   — Ух… — Ларс выдохнул и закрутился волчком вокруг своей оси, пытаясь определить, куда мы попали, я же, кажется, начала понимать, кто заманил нас в ловушку. Непонятно только, зачем.

   Мороки не хватают своих жертв, не держат их в плену, они питаются чужими тревогами и страхами, создавая пугающие своей правдоподобностью реальности. Но на этом все. Что же понадобилось от нас этому конкретному мороку? И как я могла так глупо купиться? Где моя интуиция? Где мой опыт Стража? Где, в конце концов, волчий нюх.

   Оправдание одно: усталость, усталость и еще раз усталость.

   — О, Мать-хозяйка, о, Отец-охотник, — причитал в темноте Гаврик, который не обладал остротой волчьего зрения и потому вообще ничего не видел. — Что происходит? Почему это происходит со мной? Я что, ослеп?

   — Ты не ослеп, болван, — проворчал Ларс беззлобно, ощупывая каменную кладку стен нашей темницы. — Просто здесь очень темно.

   — И сыро, — добавила я, услышав, как под ногами молодого волка хлюпает вода. — Но где же мы?

   Велев Гавриилу не путаться под ногами, мы два раза обошли все помещение по кругу и убедились только в следующем: комната была абсолютно круглой, каменные стены не простукивались ни в одном месте и нигде не было даже намека на дверь.

   — Выхода нет, — озвучил Ларс очевидное и, обдав меня веером брызг, без сил плюхнулся в лужу, которая пятисантиметровым слоем покрывала весь пол нашей темницы.

   — Бред какой-то, это не со мной, — наш личный домовой причитал, не замолкая ни на секунду, а учитывая, как сильно ворчал мой голодный желудок, лучше бы ему было помолчать.

   Тем более что его бормотание реально мешало думать.

   — Но как-то же мы сюда попали! — не сдавался Гаврик, даже не подозревая о том, что мой желудок как раз в этот момент думал над вопросом «Вкусные ли домовые?». Ну, если желудок, конечно, умеет думать. — Не по воздуху же мы сюда прилетели?

   — Я бы заметил, если бы мы летели… — вспылил Ларс и ударил кулаком по воде.

   Брызги снова хлестнули по моему многострадальному платью — хоть бы папа Род не узнал о безвинных страданиях своего шедевра.

   — А может быть, и не заметил, — злобно прошипела я.

   Если честно, то прошипела я исключительно из вредности, просто чтобы поспорить с самоуверенным волчонком. Возможно, даже подраться, потому что досада, помноженная на голод и недовольство собой — это адская смесь.

   Наверное, именно эта адская смесь заставила мои мысли свернуть с проторенной дорожки, поэтому я немного оторопело пробормотала:

   — А может быть, и не заметил…

   Не сговариваясь, все мы подняли головы вверх, чтобы увидеть далеко-далеко и высоко-высоко свет холодных листопадовских звезд.

   — Мы в колодце что ли? — озвучил общую мысль Гаврик. — А как это мы сюда так свалились, что не заметили?

   — Ага… — поддакнул Ларс, а я задумалась над тем, что морок, который нас заманил в эту ловушку, должно быть, наделен небывалой силой. Возможно, он даже самый сильный среди своих. Она. Мужчины-мороки не охотятся. Мужчины-мороки сидят дома и воспитывают потомство…

   Я тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли о бытовом укладе мороковой ячейки общества, и прошептала: