Погребенные тайны

— Вам было известно, — спросил он, — что незаконное проникновение с преступной целью может стоить вам двадцати лет тюрьмы? А то же самое с незарегистрированным оружием — пожизненного заключения?

— Полагаю, полиция уже в пути.

— Я не вижу причин, почему бы нам не договориться без вмешательства полиции.

Я невольно улыбнулся. Значит, в полицию звонить он не собирается.

— Мне трудно думать, когда кровь в конечностях не циркулирует.

По бокам у меня с хмурым видом топтались двое громил. Охранники. Или телохранители. У каждого на поясе по «глоку». Один был светловолосый, без шеи, с ничего не выражающим лицом.

Второго я узнал. Черный ежик и мускулистая фигура. Один из тех, кто вломился ко мне в квартиру. Над левым глазом, под самой бровью, у него был налеплен маленький белый пластырь. Другой, гораздо больше — возле левого уха. Я вспомнил, как запустил ему в лицо электробритвой.

Шехтер посмотрел на меня и кивнул:

— Развяжите его.

Мой приятель бросил на начальство возмущенный взгляд, однако вытащил из кармана куртки специальный нож и перерезал наручники.

— Уже лучше, — сказал я Шехтеру. — А теперь, если уж у нас намечается откровенный разговор, скажите, чтобы эти две гориллы вышли отсюда.

Шехтер кивнул.

— Семашко, Гарретт — прошу вас. Постойте за дверью.

Когда дверь за ними закрылась, я сказал:

— Маршалл Маркус знает, что вы организовали похищение его дочери?

Он резко выдохнул, почти фыркнул:

— Мне жаль, если у вас сложилось такое впечатление. Оно очень и очень далеко от истины.

— Учитывая, что вы связаны как с Маршаллом Маркусом, так и с сенатором Армстронгом — с отцом похищенной девушки и с отцом девушки, которая содействовала похищению, — совпадение очень уж интересное, вам не кажется?

— А вам никогда не приходило в голову, что мы с вами на одной стороне?

— Когда вы велели мне держаться подальше от сенатора и его дочери и когда заявили, что в моих услугах больше не нуждаются, я как-то засомневался. Видите ли, я на той стороне, которая хочет освободить Алексу Маркус.

— А я, по-вашему, нет?

Я пожал плечами.

— Посмотрите на это с точки зрения статистики, — сказал он. — Какова, если говорить откровенно, вероятность, что Алекса вернется домой живой? Она уже все равно что мертва.

— Я бы сказал, что вы снизили эту вероятность, когда не позволили Маркусу отдать документы по «Меркурию». Они что, в самом деле стоят двух жизней?

— Вы себе не представляете. Они стоят жизней миллиона американцев, погибших за родину. Но, думаю, вы уже в курсе. Вы ведь поэтому ушли из министерства обороны?

— Я ушел из-за возникших разногласий.

— Разногласий с Марком Худом, вашим начальником. Потому что отказались прервать расследование, которое вам велено было прекратить. Расследование, которое могло насторожить тех, кто даже не предполагал, что против них готовится крупнейшее антикорупционное дело в истории.

— Забавно, тогда об этом никто ни слова не сказал.

— А никто и не мог. Тогда, во всяком случае. Но теперь у нас нет выбора — мы можем только положиться на ваше благоразумие, здравый смысл и патриотизм.

— Вы ничего обо мне не знаете, — сказал я.

— Я знаю о вас более чем достаточно. Знаю все о ваших выдающихся заслугах перед страной. Не только о боевых, но и о той секретной работе, которую вы выполняли на службе в министерстве обороны. По словам генерала Худа, вы, возможно, самый умный и наверняка самый бесстрашный агент, с которым ему посчастливилось работать.

— Я польщен, — хмуро сказал я. — А что это вас так заинтересовала моя армейская биография?

Он наклонился ко мне и горячо сказал:

— Потому что если бы вы занимались охраной Маркуса, ничего этого никогда бы не случилось. Да, разумеется, я навел о вас справки.

— Зачем?

Он помолчал.

— Не сомневаюсь, что вы слышали об «исчезнувших» 2,6 триллионов долларов, что обнаружила аудиторская проверка в Пентагоне несколько лет назад?

Я кивнул. Эта история не дала такого резонанса в центральных СМИ, какого можно было бы ожидать. Может быть, такая огромная сумма денег просто не укладывалась в головах, как масса земного шара.

— Деньги ведь так и не нашли?

Он пожал плечами.

— Дело не в этом. Я говорю о том, что Пентагон — это черная дыра. Все, кто имеет отношение к секретным службам, об этом знают.

— А вы откуда знаете? Контора Шехтера — прикрытие для ЦРУ?

— ЦРУ? Ради бога. Вы видели, на каком месте они стоят в организационной иерархии? Ниже Бюро трудовой статистики.

— Хорошо, тогда кто же вы такой?

— Посредник, и не более того. Просто адвокат, который помогает принять меры, чтобы три триллиона снова куда-нибудь случайно не задевались.

— А еще туманнее нельзя?

— Откуда шло ваше жалованье, когда вы работали на министерство обороны?

— Из секретного бюджета, — сказал я. Это строго секретный фонд в бюджете США, для финансирования тайных операций и негласных расследований. Официально его не существует. Он так хорошо засекречен, что никто точно не знает, сколько там денег и на что они идут.

— Вот именно.

— «Меркурий» имеет отношение к секретному бюджету США?

— Близко к правде. Вы имеете какое-то представление о размерах этого бюджета?