Погребенные за мостом

Задвинув засов, Небойша обернулся к товарищам. Лицо у него было бледное и взволнованное.

– Что случилось? – спросил Радослав. – От кого ты бежал?

Небойша обвел комнату взглядом, дольше всего задержавшись на окнах.

– Сено нашлось, воды я коням дал. Тот дом, возле опушки… Там все взял. – Он помолчал немного, присел возле печи и протянул руки к огню, словно никак не мог согреться. Радослав и Вукашин ждали, не торопили с ответом. – А что запыхался… Бежал, хотел скорее сюда добраться. – Он снова покосился на закрытые ставнями окна. – Смешно, конечно, но мне казалось, будто кто-то наблюдает за мной.

– Наблюдает? Кто? – недоверчиво спросил Радослав. – Здесь же нет никого, ни единого человека.

– Так-то оно так. Не знаю, что на меня нашло.

– Я это тоже почувствовал, – выпалил Вукашин, – когда за дровами ходил.

Радослав натянуто рассмеялся:

– Вы, ребята, как дети малые. Почудилось – только и всего. День был тяжелый, сами видите, что тут творится. Немудрено, что страшно. Но воли страху давать нельзя. – Он хлопнул себя руками по бедрам и развернулся спиной к товарищам, показывая, что разговор окончен. – Давайте-ка ужин приготовим.

– Может, окна заколотим? – внезапно предложил Небойша.

Радослав хмуро поглядел на него:

– Я же сказал: дадим волю страху, так и в самом деле до утра не доживем. Чего нам бояться-то, трем здоровым мужикам? Дверь на замке, оружие при нас. Хватит, Небойша!

Тот пожал плечами и не стал перечить, подчинился, хотя не был согласен.

Съестного у них оставалось немного, но в доме нашелся черствый хлеб и кусочек сала.

– Переночуем, а завтра в путь. Вернемся в город, – сказал Радослав. Все трое сидели за столом, поглощая скромные припасы. Аппетита ни у кого не было, но Радослав велел подкрепиться: силы им понадобятся. – Нечего больше в горах делать. Расскажем, что видели, пусть в Городском совете решают, как быть.

– А что они могут решить? – спросил Вукашин.

Радослав отправил в рот кусок хлеба.

– Соберут отряд побольше, чтобы прочесать соседние…

В этот момент послышался какой-то шум. Все замерли.

– Вы слышали? – прошептал Небойша. – Что это было?

– Кажется, смеялся кто-то, – проговорил Вукашин, понимая нелепость своих слов. Но это и в самом деле был смех – чистый, звонкий, прозрачный, как вода в роднике.

– Ребенок смеялся вроде бы, – подтвердил Радослав.

Они прислушались, но все было тихо.

«Показалось», – хотел было сказать Вукашин, но не успел вымолвить ни слова, как смех повторился, только уже громче и явственнее. А вслед за этим женский голос произнес совсем рядом:

– Петар, сынок, ты что-то совсем расшалился! Наши гости могут подумать, что ты дурно воспитан и смеешься над ними!

Слова были строгие, но в голосе звучало веселье.

Послышались шаги, а потом раздался стук в дверь.

– Что же вы заперлись? Ах, как же скверно! Ну-ка отоприте: дом-то ведь наш, а вы нас впустить не хотите!

Глава третья

Вукашина словно парализовало. Он не мог ни пошевелиться, ни вымолвить слово, даже дышать не получалось. Ужас сковал его железным панцирем, он прирос к стулу. Так и сидел, вытаращив глаза, глядя на товарищей, которые были ошарашены не меньше него.

Женщина за дверью дергала ручку, стучала. Ребенок заливался безумным хохотом.

Небойша вцепился в столешницу с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Я говорил: они следили за мной! Здесь все время кто-то был, – почти беззвучно, одними губами прошептал он.

Лицо Радослава прояснилось, будто он понял нечто очень важное.

– Конечно, были! И сейчас есть! – Он встал из-за стола. – Нужно открыть!

– Стой! – Небойша тоже вскочил и схватил друга за руку. – Не надо этого делать. Что-то тут не ладно!

– Открывайте же! Тут холод собачий. Мы с сыном хотим поесть и согреться у очага, – пропел женский голос.

– Собачий, – тихим эхом отозвался Вукашин, вновь обретя способность говорить. – В деревне не было ни собак, ни людей! Мы сами видели. Значит, эти… – он подбородком указал на дверь, – прятались где-то, а теперь вот пришли!

– Когда стемнело, – поддержал его Небойша. – Ночью. Разве добрые люди будут шастать в такое время? Сам подумай, почему они прятались, когда было светло?

– Перестаньте вы оба! – Радослав стряхнул руку Небойши и сделал шаг к двери.

– Открывай, открывай скорее, что ты мешкаешь! – В голосе женщины слышалось нетерпение и… кажется, предвкушение?

– Уже иду!

– Не говори с ней! – выкрикнул Небойша, подскочив к Радославу, чтобы его остановить. – Неужели не понимаешь!

– Да что с вами такое? Там женщина и ребенок! – Он посмотрел на Вукашина: – Это твоя тетка, Десанка! И Петар, верно?

Вукашин стоял, прижав ладони ко рту. Голоса, которые он слышал, были ему знакомы, но он был уверен, что это не Десанка говорила сейчас с Радославом. Интонации были другие – дерзкие, шальные и вместе с тем настойчивые. Десанка никогда так не разговаривала.

«Но люди могут меняться! Это ведь она, ты узнал голос!»

– Они или нет? – Радослав и Небойша стояли и смотрели на него.

– Голос похож, – сказал Вукашин, и Десанка немедленно отреагировала: