Погружение

– Привет, – говорю я тихо, ероша пальцами его спутанные волосы. Нил обнимает меня крепче, шершавый гипс трется о мою ногу. На смену проглядывающей сквозь веснушки бледности, которая покрывала его лицо несколько дней после событий во «Франжипани», снова пришел персиковый цвет.

Закончив с арестами, полицейские поспешили отправить Нила в больницу. Электричество дали только на следующий день, и до этого времени врачи могли разве что перевязать его рану, чтобы остановить кровотечение.

В конце концов пулю извлекли и наложили гипс. Врачи наперебой говорили, что Нилу повезло. Пуля не задела важных артерий и связок, и удалить ее оказалось легко. Ходить ему некоторое время будет непросто, но потом он полностью восстановится.

Я упросила персонал выпустить меня из палаты и постоянно была рядом с ним, поражаясь, как мне за него страшно. Да, я предала его, но не до конца осознала, что могу его потерять, пока не увидела, что его ранили, и ужас, сковавший сердце и отказывающийся ослабить хватку, трансформировался в другое чувство. Может, еще не любовь, но глубокую привязанность.

Когда врач наконец сообщил, что с Нилом все будет нормально, я придвинула стул как можно ближе к громоздкой больничной койке, и Нил рассказал мне все, что происходило с ним на острове.

– Все, что я говорил о своем прошлом, – правда, – начал он. – Трудное детство, попытка суицида, новая семья, которую я обрел здесь. Мне было страшно с ними порвать, но я пытался, раз за разом. После первого убийства я сказал Логану, Дагу и Грете, что хочу пойти в полицию и рассказать, что случилось с Джасинтой. Но они пообещали, что свалят все на меня. Убийства продолжались, и я снова им пригрозил, но они заставили меня молчать. Ты же помнишь, что они пытались сделать с тобой во «Франжипани». Я был в том же положении, мне никто бы не помог. Они отлично знали, что могут со мной сделать, и не стеснялись об этом напоминать. Уехать я не мог. Грета забрала мой паспорт, как тогда у Элис, и спрятала у себя дома. Но даже после всего этого они были мне дороги, – выдавил он сквозь слезы. – Это трудно объяснить, но они все-таки были мне семьей.

Я могу только представить, как ему было тяжело. Двое лучших друзей погибли, двое других попали в тюрьму, да еще и оказалось, что никого из них он по-настоящему не знал. Во «Франжипани», когда Нил лежал на носилках и ждал, пока его погрузят в карету скорой помощи, он позвал Грету. Полицейские позволили ей подойти, и все остальные дали им поговорить с глазу на глаз. Я была в нескольких шагах, слишком далеко, чтобы расслышать, о чем они говорили, к тому же до сих пор шел дождь, но, наблюдая за их коротким разговором, я заметила, что в глазах Нила стояли слезы, когда Грета ушла от него навсегда.

Мне было страшно, что он не простит меня за тот пост, но в больнице он посмотрел мне прямо в глаза и сжал мою руку.

– Если бы ты не сделала того, что сделала, я бы не выбрался. Ты меня спасла. – И каждая частичка меня ему поверила.

С ним все будет хорошо, как и со мной. Теперь мы можем идти дальше, оставив призраки прошлого позади. Можем путешествовать, работать, жить. Вместе.

Полицейские беспрестанно его допрашивали, сидя у его койки, прямо как я, и выгоняли меня из палаты, иногда на много часов. Спустя несколько полных тревоги дней они наконец сообщили, что не будут предъявлять Нилу обвинений. Он дал столько показаний против Греты, Дага и Фредерика, что его решили отпустить. В тот вечер мы оба плакали, и я обнимала его, пока его губы снова не коснулись моих. И в то мгновение мне показалось, что все, через что мы прошли, того стоило.

Мы с Нилом решили, что не будем спешить. Я понимала, что хочу уехать, и он хотел того же. После всей шумихи, которую подняли СМИ вокруг острова, мой почтовый ящик оказался забит предложениями о работе, и я решила устроиться в американский журнал на временную позицию тревел-журналиста. Вот только есть загвоздка: я буду специализироваться на Юго-Восточной Азии. Но я все равно рада. Чем-то она меня зацепила. Мне показалось, что стоит дать себе время узнать ее получше. И Нил со мной согласился.

Мы будем путешествовать и жить вместе, чтобы сэкономить, но во всем прочем наши отношения будут развиваться в своем темпе. Это немного необычно – впрочем, как и мы сами.

Мы молчим и смотрим, как удаляются горы. Я думаю обо всех, кто остался здесь навсегда, о тех девушках, которые уже не смогут двигаться дальше, и в глазах начинает щипать. Но я чувствую, как от защелкивающегося пакетика, который лежит у меня в кармане, исходит тепло. В нем прах Касс.

Полицейские неохотно отдали его мне, когда выяснилось, что у Касс не осталось родственников. Я пообещала, что возьму ее в свое путешествие. Я увезу ее с острова в другие страны и развею на всех пляжах и горных вершинах, которые они с сестрой только мечтали увидеть.

Из уголка глаза выкатывается слезинка, и я чувствую, как Нил сжимает мою руку.

– У нас все будет хорошо, – говорю я, и он кивает, понимая, что я имею в виду. Это обещание. Ему и себе.

И впервые я действительно в это верю.

Эпилог Нил