Погружение

Меня охватывает ни с чем не сравнимое разочарование. Нечто похожее я чувствовала только после Эрика. Но предательство Нила ранит сильнее. Я думала, он не такой, думала, что наконец могу позволить себе испытывать к кому-то чувства. Но я ошиблась.

Он встает рядом с Гретой и опускает голову, чтобы не встречаться со мной взглядом.

И тут на расстоянии всего нескольких футов раздается крик, пронзительный вопль. Я оборачиваюсь и вижу, как Логан кладет рядом с перевернутым столом что-то бесформенное, и не сразу понимаю, что это Касс. Земля вокруг нее испачкана кровью, рубашка Логана тоже заляпана красным. Одежда Касс промокла от дождя и прилипла к телу. Касс кажется такой маленькой и измученной. И как только я могла думать, что за всем стоит она?

Бессильная, я смотрю, как Даг связывает руки за спиной и ей. Правда, лодыжки он оставляет свободными, очевидно, заключив (как и я), что с такими ранами на ноге она далеко не уйдет.

Я смотрю на Касс. Ни разу не видела ее такой бледной. Будто почувствовав мой взгляд, она поворачивается ко мне. Несмотря на кровопотерю, глаза у нее ясные.

– Прости, – говорю я тихо. – За все.

– И ты прости, – отвечает она, не сводя с меня взгляда. И я как никогда уверена, что мы обе говорим искренне.

Мне хочется сказать что-то еще, но, прежде чем я успеваю сформулировать мысль, внимание переключается на остальных. Они отошли подальше, чтобы поговорить. Барабанящий по брезенту дождь заглушает их голоса, но Грета сердито размахивает руками. Даг коротко взглядывает на Алани.

Что они задумали?

Ждать ответа приходится недолго. Логан заводит руку за спину и вытаскивает что-то из-за пояса. Когда рука показывается снова, предмет в ней серебристо поблескивает во флуоресцентном свете.

У Логана пистолет.

Понятия не имею, где он его взял, но я уже не удивляюсь: в каких только подозрительных делишках «старожилы» не замешаны.

Даг по-свойски тянется к пистолету, и Логан без колебаний его отдает.

Даг снова начинает оживленно говорить, ветер дует в нашу сторону, и в шуме дождя мне удается разобрать два слова, которые острой тревогой втыкаются в живот. «Убийство и самоубийство».

И я все понимаю. Они собираются повесить все на Касс. Обставить все так, будто она из мести убила меня, а потом и себя. Только вот появление Алани стало для них неожиданностью.

Каждый мускул моего тела напрягается. Я не могу умереть здесь по вине этих людей. И не умру.

И Касс и Алани умереть тоже не позволю.

Я ерзаю и вытягиваю большой палец правой руки, чтобы достать до связывающей запястья веревки. За последние три дня мои идеальные ногти обломались и цепляются, особенно на этом большом пальце. Я начинаю пилить им веревку и понимаю, что она гораздо менее крепкая, чем казалось. Это, скорее, бечевка. Видимо, Даг и это продумал. Веревка потолще оставила бы на запястьях следы: улику, из-за которой даже полиция Санга не смогла бы списать наши смерти на убийство и самоубийство. И даже если бы мы смогли освободиться, мы бы не убежали далеко, учитывая, что за нами гнались бы четверо.

Несколько волокон уже лопнули от трения, но этого мало.

Очевидно, договорившись, «старожилы» поворачиваются к нам. Даг сильнее сжал пистолет, и я понимаю, что нужно выиграть время.

– Мы позвонили в американское посольство, – блефую я. – И все рассказали. Если нас убьют, будет ясно, что это сделали вы.

Смех Греты грубым лаем разрезает ночь.

– Из-за грозы все сломалось. Связи нет уже несколько часов. Вас никто не спасет.

Мгновение я молчу и в отчаянии меняю тактику.

– Вам необязательно нас убивать. – Я говорю это им всем, но на самом деле обращаюсь только к одному человеку. Нилу.

Он стоит сейчас передо мной, и все улики указывают на то, что он тоже в этом замешан, но что-то все равно говорит мне обратное. После всех наших разговоров, проведенного вместе времени, искреннего поцелуя, который случился только вчера, я не могу поверить, что он причастен к убийству Люси, Джасинты или Даниэля. И видя, как он стоит – ссутулившись и опустив глаза, будто ему стыдно или страшно, – я цепляюсь за эту мысль.

Но, наверное, Касс думала то же самое о Логане. Она не стала бы связывать с ним будущее, если бы считала его убийцей.

Мне хочется, чтобы Нил поднял голову, посмотрел мне в глаза, но он так и стоит, уставившись в пол.

– Вы не оставили нам выбора, – говорит Даг. – Нечего было совать свой хорошенький носик куда не надо. Если бы ты не лезла в чужие дела, могла бы и дальше выкладывать свои сиськи на всеобщее обозрение.

– Дурочки, – говорит Грета с ноткой грусти в голосе. – Вы сами напросились. Мы же вас предупреждали, но вы продолжали копать. И ты в том числе. – Она пренебрежительно указывает на Алани. – Ты-то здесь при чем?

– Люси была моей лучшей подругой. – Алани отвечает холодно, без малейшего намека на страх. Я чувствую прилив гордости.

– Люси знала, на что идет, – говорит Даг. – Она приехала сюда, чтобы нас разоблачить. Она понимала риски. И ты тоже должна была понимать.

– И поэтому Грета ее убила? – спрашиваю я, заставляя голос звучать смелее, чем я чувствую себя на самом деле, хотя уже знаю ответ.