Пояснения к тексту. Лекции по зарубежной литературе

В сущности, анонимный автор избирает хорошо освоенную рыцарским романом композиционную схему, с тем отличием, что в содержательном смысле эта схема служит совершенно другим интересам, нежели рыцарский роман, являя вкупе с ним некую фигуру карнавального танца в том смысле, каким наделял карнавал Михаил Михайлович Бахтин. Все в этой истории про Ласарильо, композицией, сходной с рыцарским романом, так да не так. Начнем с того, что, и в рыцарском романе, например, в романе про Амадиса, и в «Жизни Ласарильо» события происходят вокруг дороги, дорога это, можно сказать, ожерелье, на нить которого нанизаны чудесные жемчужины — приключения. В случае рыцарского романа, однако, это приключения возвышающего свойства — в повести о Ласарильо они фарсового и унижающего свойства. Не станем, однако, забегать вперед и зададимся вопросом, где больше всего происходит приключений? И сами себе ответим: разумеется, на дороге, ведь дорога особенно выгодна для изображения событий, управляемых случайностью. На дороге сталкиваются самые разные люди с самыми разными судьбами, представители всех сословий, состояний, вероисповеданий, национальностей, возрастов. Здесь могут неожиданно повстречаться те, кто обычно разъединен ступенями социальной лестницы или пространственной удаленностью, на дороге могут возникнуть любые незадачи, столкнуться и переплестись любые судьбы. Дорога в литературе всех времен и народов, — в одни эпохи чаще, в другие реже, — это такое важное место, на котором осуществляется романический сюжет. М. М. Бахтин, как раз и писавший о дороге, готическом замке, провинциальном городке и светском салоне как особых пространственно-временных местах, в которых в разные эпохи происходят главные события романов, именовал их «хронотопами». При этом из перечисленных выше хронотопов дорога самый важный, потому что самый распространенный. С ним связан античный роман странствий. Это может быть дорога души, приближающейся и удаляющейся от Бога, как в «Парсифале» Вольфрама фон Эшенбаха, в котором реальная дорога постепенно переходит в метафорическую, духовную (духовная дорога — общее место средневековой литературы). На дорогу выезжает Дон Кихот, и кого он только на ней не встречает: от каторжника, идущего на галеры до герцога. Дорога лежит в основе сюжетов Дефо, Филдинга, Гете («Годы странствия Вильгельма Мейстера»), Пушкина (встреча Гринева с Пугачевым на дороге в метели в «Капитанской дочке»), «Мертвых душ» Гоголя, «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова и т. д.

Естественно рыцарю скакать по дороге навстречу дракону. Но так же, как в рыцарском романе, Ласаро, которому на опустевшей родительской мельнице больше делать нечего, тоже пускается в путь — дорогу. Только славного рыцаря на этой дороге ждут высокие приключения и ошеломляющие победы, а нашего незадачливого героя — служба у последовательно сменяемых им дурных и никудышных хозяев. А еще дорога нашего героя, в отличие от рыцарского романа, пролегает не в экзотических далях, или, как в романе об Амадисе, по загадочному острову Твердь, а стелется по родному краю со всеми зримыми приметами жизни в родном испанском отечестве. Ироническое пародийное снижение возникает уже в самом начале повести при описании происхождения Ласаро («Произошел я на свет на реке Тормесе»), в котором пародируются зачины рыцарских романов, повествующие о таинственном, зачастую связанном с водной стихией, рождении рыцаря. В частности, повесть намекает на рождение того же Амадиса Гальского, которого выловили в просмоленной бочке из моря, отчего он прозывался «Юношей моря».