Пояснения к тексту. Лекции по зарубежной литературе

Во вступлении к одному из самых своих весомых сборников стихов, называвшемуся «Свобода под честное слово», вобравшему стихи более чем двух десятилетий, Пас написал позже перекочевавшую в эссе «Новая аналогия: поэзия и технология» фразу, которую можно считать эпиграфом ко всему его творчеству: «В борьбе с молчанием и невнятным гулом я творю слово, сотворяя свободу, меня ежечасно пересотворяющую». Для Паса свобода и творчество фактически одно и то же, свобода — возлюбленная поэта, ради которой он готов всем изменить. Послужной список Поэта свидетельствует о том, что он дорожил всеми ипостасями свободы: политической, экономической и духовной. Об этом говорят ранние стихи во славу республиканской Испании, уход в знак протеста с дипломатического поста после разгона студенческой демонстрации в Мехико в 1967 г., разрыв с коммунистами в 1939 г., после которого Пас, по его собственному свидетельству, клеймился коммунистическим официозом в строгой последовательности как: «космополит, формалист, троцкист, агент ЦРУ и даже структуралист на службе у буржуазии». Всегдашняя себе нетождественность была у него не капризом, но единственно возможным способом жить, при этом напряженное внимание бытию вовсе не равно его приятию и конформизму, а свобода расслышать звук и наименовать услышанное — наиподлиннейшие из добываемых поэтом свобод. Внимание и прислушивание прекрасно уживались в нем с индивидуалистическим активизмом и поклонением личности. Поэт потому и вдохновился гераклитовским драматическим образом лука и лиры, назвав свою книгу о природе поэтического творчества «Лук и лира», что больше всего ценил напряженную согласованность противоречия, и гармония для него никогда не была мертвым миром формальной слаженности. У Гераклита «расходящееся с собой согласуется», и Пас транспонирует это гармоническое противочувствие гераклитовского образа на мир поэзии, ведь если лира, вслушиваясь и приникая к бытию, благословляет мир, лук стремится к запредельности. Меж тем магия рождающегося из тишины звука привлекала еще немецких романтиков, и романтическая традиция очень ощутима во всех вдохновениях Паса, и в частности, в таком его вдохновении, как онтология Хайдеггера, в которой термин «вслушивание» («Hinlo…ren») весьма весом, расслышанное — это понятое. И все же онтологии онтологиями, но вслушавшись в тишину, втянуться в нее и различить «дольней лозы прозябанье», звенящую над засохшей веткой «натянутую нитку звука» под силу только поэту, только он может назвать вещи своими именами, сказав, например, что ветка «сгорает в пылу золотого свиста» поющей птицы: истины о мире поддаются только поэтической расшифровке, поэты подслушивают слова у бытия, а не у философов, каким бы гулким ни было эхо от их толков на агоре.

И последнее, вытекающее из предыдущего. Все написанное Пасом, и собственно стихи, и искусствоведческие и философские и культурологические работы — все это нашего кончающегося века особенная лирика и эрос в первозданном, а не благоприобретенном смысле слова, Пас поэт эротический, хотя сказать такое о поэте, значит изъясняться тавтологиями… Да ведь и какая другая может быть подоплека у неутолимой жажды со всем разобраться и все выставить в подлинном свете?

А теперь после того, как мы попытались «разбудить звук» и раздразнить любопытство читателя, останавливаемся на полуслове, чтобы оставить его наедине с Поэтом.

Об Онетти

Актер:Антон Палыч, а как мне играть Лопахина?

Чехов:Он в желтых ботинках.

Из мемуаров

Эта книга, составленная из нескольких произведений писателя Хуана Карлоса Онетти, включает повесть под названием: «Над одной безымянной могилой». В этой повести рассказчик пытается реконструировать некую туманную историю, приведшую один многоликий персонаж в безымянную могилу. Проделанная рассказчиком реконструкция рождает не более чем пучок версий, венец которым очередное очевидное недоумение… и странное ощущение сбывания и завершенности.

Любопытно, но в сходной ситуации недоумевания оказалась и критика, занимающаяся творчеством Онетти. Нет, могила Онетти — это могила Онетти, на ней честно выбито имя и не врут даты. К тому же, и фактическая биография Онетти очевидна и проста как надпись на гробовом камне: родился 1-го июля 1909 г. в Монтевидео, учился в университете в Буэнос-Айресе, то в Монтевидео, то в Буэнос-Айресе, работал журналистом, библиотекарем и кем придется, после установления в 1974 году военной диктатуры на несколько месяцев попал в тюрьму, выйдя из которой, эмигрировал навсегда в Испанию, скончавшись там 30 мая 1994 года.

В 1980 году получил самую престижную в испаноязычном мире премию Сервантеса.