Пояснения к тексту. Лекции по зарубежной литературе

Кнехт хочет быть полезным несчастному, грешному, не умеющему играть и наслаждаться интеллектом и культурой миру и принимает приглашение Дезиньори стать учителем его сына. Так, некогда заменив на посту магистра заболевшего Томаса фон дер Траве (весьма прозрачный намек на Томаса Манна), через какое-то время, несмотря на все возражения, он эту должность оставляет. И здесь возникает еще одна принципиально важная для Гессе тема, связанная с фигурой Учителя музыки, воспитывавшего маленького Иозефа, и Томаса фон дер Траве, и самого Кнехта, короче говоря, это тема учителя и ученика.

Позволю себе небольшое отступление: поговорим о Хорхе Луисе Борхесе и его рассказе «Роза Парацельса». Я об этом писателе начну рассказывать на следующей лекции.

Старый Парацельс — реальная историческая фигура, врач, естествоиспытатель и алхимик шестнадцатого века, о нем есть очерк у Юнга, — сидит в своей грязной заброшенной лаборатории, погруженный в печальные мысли о том, что не сподобился он в старости того единственного счастья, которое есть у всякого настоящего учителя, — иметь толкового ученика, которому можно было бы оставить лабораторию. И тут раздается стук в дверь и входит ладный юноша с заплечным мешком и розой в руке. Юноша заверяет Парацельса, что он тот, кого Парацельс так долго ждал. Он славословит Парацельса и, бросив розу в камин, выдвигает маленькое условие своего ученичества и преданности Парацельсу — сотворить чудо, возвратив ему сгоревшую розу. Все, мол, знают, что Парацельсу это нетрудно сделать. Парацельс отказывается, ссылаясь на немощь. Юноша уходит. И тогда Парацельс тихо произносит слово, и возникает роза.

Что это значит? А значит это, что постичь тайну, увидеть чудо может только подготовленный к этому человек. Роза из пепла возникнет только для того, кто абсолютно убежден, что она возникнет. Благоговение перед учителем и его знанием — совершенно необходимое условие ученичества. Парацельс не берет юношу в ученики именно из-за отсутствия безоглядного доверия. Благоговение перед тайной и абсолютная преданность — это непременное условие того, что может что-то произойти и чему-то научишься.

И тут следует заметить, что тема «учитель и ученик» в нашей, западной, и восточной культуре звучит существенно по-разному. С одиннадцатого века в нашей культуре и в нашем школьно-университетском образовании доминирует своего рода инструктаж, овладение навыками, освоение определенной суммы знаний, передаваемых от учителя к ученику за небольшой период времени. Схема: учитель — поток слушающих и конспектирующих, причем независимо от качества учителя (с известными вариациями) передаваемая сумма знаний приблизительно одна и та же.

Другое дело — Восток. Учитель — духовный отец, гуру, ученик живет у него в доме, учительство и ученичество длятся всю жизнь. Ученик — ученик, пока жив учитель. Это копия, имитация учителя. Учитель — абсолютный авторитет, копируемый учеником. Следствие — патриархальность и ригидность такого общества при всех его преимуществах. И мобильность, подвижность, самостоятельность западного при всех его недостатках.

В Касталии очевидно восточный метод обучения, при котором Учитель абсолютный авторитет, и непонятно, что труднее — быть учителем или учеником. Но потому-то, когда подросток Тито Дезиньори, бросившийся в ледяную воду горного озера, задорно приглашает пятидесятилетнего и уставшего с дороги Учителя поплавать с ним, Учитель не может не принять вызов. Так дав первый и последний урок ученику, с высоким достоинством погибает бывший Магистр Игры Иозеф Кнехт.

Палимпсесты Хорхе Луиса Борхеса (1899–1986)

Позволим себе только несколько слов о биографии, ибо таковая в этом случае очень мало что предопределяет вопреки уверениям сочувствующих «венской делегации». Отец писателя, англичанин, человек весьма образованный, писавший намеренно старомодные романы (сын, как увидим, сознательно оттолкнется от опыта отца и примется писать вещи, ни на что не похожие, впрочем, пишет он ни на что не похожие вещи, конечно, не из-за отца, это, так сказать, сопутствующее обстоятельство). К тому же, батюшка свои романы не печатал. В роду у отца была наследственная слепота в шести поколениях. Мать, креолка с португальскими корнями, отличилась твердостью характера, преданностью сначала слепому мужу, а последние двадцать лет слепому сыну, которому до девяноста лет была поводырем. В отличие от отца она не писала романов, зато их переводила.

Наследственно страдавший слабым зрением Борхес, ослеп почти совсем после того, как, поднимаясь по лестнице, ударился на лестничной площадке лицом о раму растворенного окна. Операции, три недели в больнице. К тому времени, когда он в середине шестидесятых окончательно ослеп, сделался директором Национальной библиотеки. Этому событию посвящены трагические стихи из сборника «Создатель», которые называются «О дарах»: