Пойди поставь сторожа

И снова дернул так, что даже вырвал несколько волосков; потряс ее за плечи, потом стащил с себя белый передник, скомкал и злобно швырнул наземь.

— Ты понимаешь, что могла сверзиться?! Совсем дурочка, да?

Джин-Луиза смотрела на него безучастно.

— Теодор видел, как ты сюда забрела, побежал сказать мистеру Финчу, а его же нет. Он тогда ко мне. О господи…

Тут он заметил, как ее колотит дрожь, и понял, что на водокачку она забралась не за тем, чтобы поиграть. И, слегка придерживая за шею, повел домой, а по дороге все допытывался, что ее гнетет, но ответа не получил. Дома оставил ее в гостиной, а сам пошел на кухню.

— Ангел мой, да где ж тебя носило?

Когда Кэлпурния разговаривала с ней, в ее голосе всегда звучала смесь ворчливой нежности и мягкого недовольства.

— А вы, мистер Хэнк, шли бы лучше к себе в магазин, — сказала она. — Мистер Фред хватится вас, будет недоволен.

Потом, решительно жуя веточку амбрового дерева, опять обратилась к Джин-Луизе:

— Что такое с тобой? Что стряслось? Зачем полезла на водокачку? — И, не получив ответа, продолжила: — Скажи мне, я мистеру Финчу словечком не обмолвлюсь. Что ты такая — как в воду опущенная? Что случилось?

Она села рядом. С годами Кэлпурния немного расплылась, стала близоруко щуриться, в курчавых волосах пробилась седина. Она сложила руки на коленях, вгляделась в них.

— Нет на свете такого, чего бы ты не могла сказать, нету.

Джин-Луиза прижалась к ней. Огрубевшие руки гладили и растирали ее плечи и спину.

— У меня будет ребенок! — всхлипнула она.

— Когда?

— Завтра!

Кэлпурния приподняла ее, вытерла ей лицо краешком фартука.

— Скажи ты мне, Бога ради, с чего это ты взяла, а?

Захлебываясь слезами, Джин-Луиза поведала ей свой позор, не утаив ничего, и только просила, чтоб не отправляли в Мобил, не раскорячивали на кресле и не швыряли об стенку.

— Может, я у тебя спрячусь, а? Кэл? Пожалуйста?..

Она умоляла, чтобы кухарка тайно ей помогла, а потом, когда ребенок родится, они ночью куда-нибудь его унесут.

— И все это варилось у тебя в голове столько времени? Чего же ты мне-то не сказала?

Она чувствовала, как тяжелая рука обнимает ее, утешая и умиротворяя. Кэлпурния бормотала:

— …чего только в головку эту не взбредет, Боже ты мой… убила бы своими руками, кто такое рассказывает…

— Кэл, ты мне поможешь, да? — робко спросила она.

— Помогу, дитятко мое, как Бог свят, помогу. Ты только одно пойми — ничего ты не беременна и не была никогда. Это все не так происходит.

— А как? А что же тогда со мной?

— Надо же — такую уйму книжек прочитала, а осталась чистой дурочкой… Сроду таких глупых девочек не видала. — Голос ее дрогнул. — …Да и не с чего было…

Обстоятельно и неторопливо Кэлпурния повела свой незамысловатый рассказ. Джин-Луиза слушала, и постепенно путаные и противоречивые сведения, которые она собирала чуть не целый год, обретали ясные очертания, и по мере того, как хрипловатый голос кухарки расчищал скопленный за это время ужас, Джин-Луиза чувствовала, что к ней возвращается жизнь. Она вздохнула полной грудью и ощутила где-то в гортани свежую прохладу осени. Услышала, как скворчат на кухне сосиски, увидела на столике в гостиной спортивные журналы, которые собирал Джим, учуяла сладковато-терпкий запах ее напомаженных волос.

— Кэл… — сказала она. — Как же я раньше-то этого не знала?

Кухарка наморщила лоб, поразмыслила.

— Ну, так уж вышло, жизнь твоя так сложилась, мисс Глазастик… Вот если б ты росла на ферме, знала бы еще с пеленок… Или если б в доме еще женщины были… Вот была бы жива твоя мама, ты бы знала…

— Мама?

— Ну да. Ты б видела, как мистер Финч ее целует, стала бы спрашивать, что да как и что к чему, едва говорить бы выучилась.

— И что, они всё это делали?

Во рту Кэлпурнии блеснули золотые коронки:

— А как, по-твоему, ты на свет появилась? Откуда взялась? Конечно, все.

— Да ну вряд ли.

— Деточка моя, вот подрастешь еще — и возьмешь в толк, как это бывает. Твои папа с мамой любили друг дружку ужасно, а когда так любят, мисс Глазастик, то и хочется, значит, пожениться, целоваться-обниматься и всякое прочее, и детей делать беспрестанно.

— Я не верю, что тетя и дядя Джим тоже…

Кэлпурния опустила глаза и потеребила свой фартук:

— Люди все разные и женятся для разного. Вот мисс Александра, мне сдается, замуж пошла, чтоб своим домом зажить. — Она почесала в затылке. — Но этого даже и знать не надо, нечего этим голову себе забивать. О чужих делах хорошо думать, когда свои наладишь.

Она поднялась.

— А твое дело пока — поменьше слушать, что там болтает эта деревенщина из Старого Сарэма. Спорить с ними не вздумай, только пропускай все мимо ушей, а захочешь узнать, что да как, — беги скоренько к старой Кэл: она растолкует.

— А чего же ты мне сразу не объяснила?

— Ну, понимаешь… началось-то все у тебя рановато, и ты вроде не обрадовалась… Мы и решили, что прочее тебе тоже не понравится. Мистер Финч сказал — подождем, мол, пусть обвыкнет-освоится, мы с ним и думать не думали, что ты поймешь все так быстро и так шиворот-навыворот.