Пойди поставь сторожа

— Извини, — сказала она и с чашкой кофе ушла в гостиную. Поставила чашку на журнальный столик и когда отдергивала шторы, увидела в окно, что к дому заворачивает машина Генри. У окна он ее и нашел.

— Доброе утро. Ты чего бледная такая? Прямо зеленая?

— Спасибо. Аттикус на кухне.

И Генри тоже был прежним. Вероятно, ночью он выспался, и его шрам был почти незаметен.

— Ты что — дуешься на меня? Я тебе помахал вчера, но ты, видно, не заметила.

— Ты видел меня на балконе?

— Видел. Думал, ты нас дождешься, но нет. Как себя чувствуешь сегодня? Получше?

— Да.

— Ты, я вижу, сильно не в духе…

Джин-Луиза допила кофе, сказала себе, что хочет еще, и следом за Генри вернулась на кухню. Крутя на указательном пальце ключи от машины, он прислонился к раковине. Какой он высокий, подумала Джин-Луиза, головой вровень со шкафами. Я, наверно, никогда больше не смогу сказать ему ни единого вразумительного слова.

— …следовало ожидать, — говорил меж тем Генри. — Рано или поздно должно было.

— Пьяный был?

— В стельку. Накачивался всю ночь в любимой забегаловке. Там же до утра наливают.

— Что случилось? — спросила Джин-Луиза.

— Да понимаешь ли, милая, Зибо-младший, — сказал Генри. — Шериф его арестовал, а он попросил позвонить мистеру Финчу, чтобы приехал и вытащил…

— А в чем дело-то?

— Сегодня на рассвете ехал из негритянского квартала, несся как угорелый и сбил старого мистера Хили, когда тот дорогу переходил. Задавил насмерть.

— О господи…

— Чья машина была? — спросил Аттикус.

— Отцовская, я так думаю.

— И что ты сказал шерифу?

— Попросил передать Зибо-младшему, что вы не станете встревать в это дело.

Аттикус поставил локти на стол и откачнулся назад.

— Это ты напрасно сделал, Хэнк, — сказал он мягко. — За это дело мы, разумеется, возьмемся.

Слава тебе, Господи. Джин-Луиза чуть заметно вздохнула, потерла глаза. Зибо-младший приходился Кэлпурнии внуком. Все, что угодно, мог забыть Аттикус, но не это. Вчера стремительно истаивало, исчезало, превращаясь в дурной сон. Бедный мистер Хили, наверняка был так пьян — и понять ничего не успел.

— Но как же, мистер Финч… — начал Генри. — Я думал, никто из…

Аттикус расслабил руку на подлокотнике. Сосредоточенно размышляя, он имел обыкновение перебирать звенья часовой цепочки и бесцельно шарить в жилетном кармане. Сейчас его руки были неподвижны.

— Я предполагаю, Хэнк, что когда выяснятся все обстоятельства дела, наилучшим выходом для парня будет признать себя виновным. А для нас — стать рядом с ним перед судом, не допустив, чтобы он попал не в те руки.

Лицо Генри медленно расплылось в улыбке:

— Я понял, мистер Финч.

— А я вот нет, — вмешалась Джин-Луиза. — У кого это «не те руки»?

Аттикус повернулся к ней:

— Глазастик, ты, наверно, не знаешь: нанятые Ассоциацией адвокаты только и ждут такого — кружат как стервятники над падалью.

— В смысле — цветные?

— Именно, — кивнул Аттикус. — В штате их сейчас не то трое, не то четверо. Главным образом, где-нибудь в Бирмингеме, но кочуют из одного судебного округа в другой, следят и ждут, когда чернокожий совершит преступление против белого, — и не поверишь, как скоро об этом узнают! — и вот тогда являются и… ну, чтобы тебе было понятно — требуют включить в число присяжных негров. Грозят вчинить иск чиновникам, формирующим жюри, требуют отвода судьи, используют каждую зацепку, чтобы придраться, — а это они умеют, — делают все, чтобы судья допустил ошибку. И из кожи вон лезут, чтобы дело передали в федеральный суд, а уж там карты лягут так, как им нужно. В соседнем округе такое уже было, и нигде не сказано, что это не может случиться у нас.

Он обернулся к Генри:

— Вот поэтому я и говорю, что мы в это дело встрянем непременно, раз он хочет.

— Я думала, Ассоциация в Алабаме запрещена, — сказала Джин-Луиза.

Аттикус и Генри рассмеялись:

— Ты ведь не знаешь, что творилось в округе Эбботт, когда там такое произошло. Весной нам совсем уж было показалось, что дело плохо. До того дошло, что даже здесь, за рекой, раскупали все боеприпасы, какие только…

Не дослушав, Джин-Луиза вышла. Из гостиной до нее донесся ровный голос отца:

— …этому надо будет воспрепятствовать… хорошо, что он потребовал защитника из Мейкомба…

Кофе просился наружу, но она не поддастся, пусть хоть земля перевернется или начнется потоп. К кому в трудную минуту неизменно прибегали люди из племени Кэлпурнии? Скольких разводов добился Аттикус для Зибо-старшего? Пяти, по меньшей мере. От какого брака этот парнишка? На этот раз он влетел серьезно, ему нужна настоящая помощь, а эти двое сидят на кухне и толкуют об Ассоциации… еще недавно Аттикус сделал бы это просто по доброте душевной, ради старухи Кэлпурнии. Сегодня же утром надо с ней повидаться…