Поиграй со мной!

Все низменные инстинкты существ вытаскивают наружу, подогревают эффектной театральностью – она придает действу оттенок мнимой безопасности. Нагнетают напряжение рулеткой, актерской игрой, голосом ведущего – и высвобождают сыгранной ставкой.

Нет ничего прекрасней и упоительней, чем прошедшая мимо гильотина смерти. Мгновения чистого восторга, когда забываются трудности, на время уходят куда-то проблемы. И ты понимаешь, что важнее всего на свете. Выжить! Остаться целым и невредимым! Каждый глоток воздуха становится на вес золота, каждое мгновение – кажется даром судьбы.

И сразу после этого чудесного ощущения, публика наблюдает кровавую схватку. Болеет за проигравших или подбадривает аурного монстра.

После такого никаких других развлечений не надо! Нервы не откликнутся на легкую щекотку пряток с удачей. Салочки смерти гораздо страшнее и восхитительней.

Я слышала про такие развлечения, вскользь и без особых подробностей. Эля однажды обмолвилась, даже фыркнула: мол, ничем коллеги не брезгуют, ничего святого у них не осталось. При всей ее любви к бизнесу «на грани», деньгам и положению в магическом обществе, начальница никогда не пошла бы на подобное. Эля резко порицала организаторов «рулеток смерти». Если верить начальнице, зарабатывали они больше, чем все остальные владельцы игорных домов и похожих заведений. Деньги автоматически списывались со счетов тех, чья ставка не сыграла. Каждый отстегивал казино такой куш, какой не всякий олигарх оставляет в обычном игорном заведении в дни, когда Фортуна ему изменила. Даже если заложит имущество, бизнес и опустошит банковские «заначки».

Фактически платили здесь за жизнь. Если безумцы, чья ставка сыграла, не умирали – от них заведению ничего не доставалось. Если же тела выдавали родственникам, утилизировали в техномагических крематориях, все имущество переходило к казино. Неважно – есть ли у дуралеев наследники, оставили ли они вдову, сироту, одиноких родителей… Абсолютно все, чем владели хозяева «ставки смерти», отходило к игорному заведению. Эля рассказывала, что безумцы подписывали документы, по которым их смерть считалась несчастным случаем. Поэтому хоронили тела вполне официально, не прятали где-то там по темным подвалам, не заливали бетоном на стройках и не пытались растворить в техномагических химикатах. Властям просто предъявляли документ, где погибший просил никого не винить в собственной гибели и уверял, что все случилось по его же неосторожности.

Суть игры, конечно же, не упоминалась – подобные развлечения давно объявлены вне закона. Если требовались дополнительные разъяснения, например, умерший занимал высокое положение в обществе, был знаменит и влиятелен, сообщалось, что он сгинул во время собственного магического эксперимента. Да, незаконного, да с риском для жизни. Но ведь только для своей собственной. В таких случаях теперь никого не наказывали. Хочешь в домашних условиях практиковать убийственную магию – твои проблемы. Одним опасным магом меньше, одним больше. Правительству меньше головной боли, налогоплательщикам – нагрузки на бюджет. В конце концов, все в плюсе.

Когда монстр из рулетки едва не размозжил сфинксу голову, Вел дернулся, приподнялся, но Лейн положил ладонь ему на плечо, а другой наискось рубанул по воздуху. Напомнило старый знак Зорро. Мой лельдис помотал головой, будто спорил. Лейн повторил движение, добавив еще одно, плавное, почти танцевальный взмах рукой.

– Когда наворкуетесь, хотелось бы постичь ваш неведомый язык! – вспылила Заря. – Но вы тут делайте что хотите, агенты чертовы. А я буду действовать «по своему разумению». Согласно пункту ноль-ноль-ноль. «Агент имеет право пренебречь распоряжениями руководства и действовать по собственному разумению, если окажется в кризисной ситуации».

С этими словами бабушка встала и буквально швырнула в заклятье снопами радости. Зверь из рулетки оцепенел и замер на месте. Удивился – еще слабо сказано. Чуть приблизился, бросив окровавленного мага на полу – половина туловища дуралея за секунды превратилось в кровавое месиво. Его товарищ держался за сломанную в нескольких местах руку с острыми шипами костей, что прорвали мышцы и кожу. Белый как мел, он трясся, словно от лихорадки.

Ведущий даже не шелохнулся, а «публика» не поразилась. Кажется, мы имели право помочь, каждый имел – было бы желание.

Я демонстративно поднялась тоже. Окутала заклятье дружелюбием и позвала, прикрыв веки. Зверь приблизился и послушно устроился у ног. Публика ошарашенно загудела, послышались возгласы:

– Да я ее знаю!

– Элейна из игорного дома Эли! Это она!

– Она крутая!

– Я хожу на ее представления!

Я покосилась на Вела, и тот ободряюще улыбнулся. Ах да, естественно, ну конечно же! Наша легенда завязана на моей узнаваемости. Гораздо легче скрывать истинную суть миссии за фасадом развлечений известной фигуры. Пускать пыль в глаза любителей спорить с фартом, чтобы те и слона перед носом не видели.