Поиграй со мной

Трудно сказать, что скрывается за улыбкой Дженни. Она выглядит задумчивой, и, возможно, слегка грустной.

— А что насчет тебя? — Я отталкиваю ее ложку в сторону и, опустошив свое мороженое, копаюсь в ее. — Ты поддерживаешь общение со своими школьными друзьями?

Дженни делает паузу, дочиста облизывая ложку.

— Нет. — Простой ответ звучит мягко, но твердо, окончательно, и то, как она начинает увеличивать расстояние между нами, каким бы маленьким оно ни было, подсказывает мне не настаивать.

— Что ты хочешь посмотреть?

— Мне все равно.

Я сильно в этом сомневаюсь. Мы вместе посмотрели несколько фильмов и телешоу, и мне разрешалось выбирать, только если это были заранее одобренный фильм или шоу из ее списка.

Я бездумно листаю Netflix, краем глаза сосредотачиваясь на Дженни. Она теребит потертый край одеяла, накинутого ей на колени, теребит манжеты рукавов, накручивает волосы на пальцы, и все это время смотрит куда угодно, только не на меня.

Мне не нравится ее настороженность, румянец на щеках, потому что она пытается сдержать свои эмоции; не нравится, как слегка подрагивает ее взгляд.

Я беру ее телефон. Он все еще подключен к моим колонкам, поэтому я выхожу из ее рождественского плейлиста и нажимаю на тот, который называется «Любимые песни Дж», она с любопытством наблюдает за мной.

— Я не умею танцевать, как ты, но могу медленно кружиться по гостиной. Ты бы видела всех девушек, с которыми я познакомился на весеннем балу в восьмом классе. Из-за этого поссорилось столько друзей. — Я протягиваю ей руку, и когда она нерешительно берет меня в ответ, поднимаю ее на ноги. — Давай, Дженни. Потанцуй со мной.

Ее улыбка — медленный взрыв, освещающий все ее лицо в момент, когда все эти опасения исчезают.

— Ты станцуешь для меня?

— Я сделаю для тебя все. — Притягивая ее к себе, я обвиваю рукой ее спину. Когда наши пальцы переплетаются, она кладет голову мне на грудь. — Хотя, по секрету, меня убивает то, что прямо сейчас я медленно танцую под Джастина Бибера.

Мы покачиваемся вместе, нас окутывает уютная тишина, от мерцающих огней рождественской елки она светится в моих объятиях, но думаю, она светится всегда.

Начинается новая песня, и Дженни издает мягкий, счастливый звук, ее тело прижимается к моему. Я слушаю, как она подпевает музыке, и когда слова разливаются по гостиной, мелодия становится знакомой.

— Это твоя любимая песня, — бормочу я.

— Откуда ты знаешь?

— Когда ты везла меня домой после сотрясения мозга, она играла по радио. Ты сделала звук погромче и подпевала. — Позже тем же вечером я просмотрел ее и узнал название: Falling Like The Stars (пер. «Падать, как звезды»). Я помню, как тихо она подпевала, как воздух в машине изменился, стал каким-то более тяжелым. Тогда я осознал, что хочу узнать ее получше, поэтому придумал свой гениальный план. Она бы никогда не отпустила меня одного.

— Я думала, ты спишь.

— Не-а. Просто не мог на тебя смотреть.

— Гаррет, — хохочет она, быстро шлепая меня по плечу.

Я хихикаю, хватаю ее за руку и снова переплетаю наши пальцы.

— Не так. Мы были одни в моей машине, и ты выглядела такой сексуальной, сидя за рулем. Я боялся, что собью нас с пути и брошу тебя на заднее сиденье.

Она тихо хихикает, и я наслаждаюсь ощущением ее в своих объятиях, будто она каким-то образом создана для того, чтобы быть частью моей жизни.

— Дженни?

— Да?

— Могу я спросить почему?

— Почему что? — Ее тело даже не напрягается, ее рука мягкая и теплая в моей, голова на моем плече, пока она напевает. Я хотел бы знать, что это потому, что она доверяет мне, что здесь, со мной, она чувствует себя в безопасности. Но она расслаблена, потому что понятия не имеет, что я собираюсь пойти по пути ее завоевания. Она думает, что окружена неприступными небоскребами, но это всего лишь стены. Стены, которые день ото дня опускаются, позволяют мне заглянуть в ее жизнь, в ее прошлое, даже если она понятия не имеет, что я наблюдаю.

Итак, почему и что? Как мне выразить это словами, не напугав ее? Почему прошло столько лет с тех пор, как у нее был секс? Что произошло и кто это сделал? С ней все в порядке? Как я могу ей помочь?

— Что он сделал? — вот вопрос, который наконец приходит в голову. Я не уверен, что это лучший вариант, особенно когда она напрягается в моих объятиях.

— Думаю, мне пора, — тихо отвечает она, ее руки скользят по моим.

— Что? Нет. Нет, я… — Я смотрю, как она направляется к двери в поисках своих тапочек, и когда она их находит, я хватаю их. — Не уходи.

— Не переживай, — врет она. — Я просто устала.

— Нет. — Я притягиваю ее к себе, погружая в свое тело, пока она вяло сопротивляется. — Пожалуйста, Дженни, — хнычу я. — Не оставляй меня.

Она вздыхает, прекращая борьбу, позволяя мне задушить ее в своих объятиях.

— Я не хочу говорить о нем.

И поэтому мы этого не делаем. Мы устраиваемся вместе на диване, под грудой одеял, Дженни у меня между ног, ее маленькая ручка теребит мою рубашку, пока жители «Кто» в «Ктовилле» готовятся к Рождеству.

Я приподнимаю свою толстовку на ее спине, провожу кончиками пальцев по ее гладкой коже.

— Дженни?

— Да?