Поймай меня, если сможешь

Если бы все обвинения против Абигнейла подбросили в воздух и выхватывали произвольные наугад, улик в этом деле было бы более чем достаточно.

Свои двенадцать лет Абигнейл должен был отсидеть в федеральном исправительном учреждении в Питерсберге, штат Виргиния, куда и был водворен в том же месяце. Он отбыл четыре года своего срока, работая клерком на одном из тюремных предприятий, получая «жалованье» в размере двадцати центов в час. Трижды за этот период Абигнейл подавал прошение об условно-досрочном освобождении, и каждый раз получал отказ.

– Если мы пойдем на ваше УДО в будущем, в каком городе вы хотели бы отбывать срок условного освобождения? – спросили у Абигнейла как-то раз во время третьего рассмотрения его прошения.

– Не знаю, – сознался он. – Не хотелось бы в Нью-Йорке. Мне кажется, там я окажусь в нездоровой для себя среде, учитывая события и обстоятельства прошлого. Я оставляю решение о месте моего УДО на полное усмотрение компетентных органов.

Вскоре после того по неким причинам, постичь которые Абигнейл даже не пытался, он получил условное освобождение с пребыванием под надзором в городе Хьюстон, штат Техас, где должен был доложиться федеральному инспектору по УДО в течение семидесяти двух часов по прибытии, по мере возможности отыскав для себя доходную работу по найму в течение того же периода.

Фрэнк Абигнейл быстро постиг, как и большинство освобожденных заключенных, что общество подвергает осужденных наказанию и по выходе из мест заключения. Для некоторых это оборачивается просто социальным отторжением, но для большинства подобное посттюремное наказание одним клеймом позора и пренебрежением не ограничивается. Для осужденного, вышедшего из тюрьмы, поиски работы оказываются куда более трудными, чем для закоренелого безработного, даже если он обладает нужной или дефицитной квалификацией (зачастую приобретенной в местах отбывания заключения). А в случае экономического спада, требующего сокращения числа рабочих мест, трудоустроенный бывший заключенный теряет работу первым. Слишком уж часто поводом для увольнения служит сам факт, что он сидел в тюрьме.

Для Абигнейла же проблемы после освобождения многократно усугублялись тем, что бюрократ, назначенный для надзора за ним, был полон враждебности и антипатии. Инспектор по надзору выложил Абигнейлу свои чувства в его адрес напрямую.

– Не нужен ты мне здесь, Абигнейл, – заявил несгибаемый чинуша. – Тебя мне навязали. Не люблю я жулье и хочу, чтоб ты знал об этом с самого начала… Сомневаюсь, что ты продержишься хоть месяц, прежде чем залетишь обратно в кутузку. Как бы там ни было, лучше уясни себе это. Не пытайся водить меня за нос. Я хочу тебя видеть каждую неделю, а когда найдешь работу, я буду навещать тебя регулярно. Только напортачь, а я не сомневаюсь, что напортачишь, и я лично отвезу тебя обратно в тюрягу.

На первой работе Абигнейл играл роль официанта и повара, обучающегося на менеджера, в пиццерии сети закусочных быстрого питания. Поступая на работу, он не известил работодателя, что вышел из заключения, потому что никто об этом не спросил. Унылое однообразие этой работы только усугублялось периодическими визитами сурового инспектора по надзору.

Хоть Абигнейл и был образцовым работником, которому часто доверяли инкассацию выручки фирмы, через полгода его все-таки уволили, когда руководство компании, собираясь предложить ему пост менеджера одного из сетевых заведений, изучило его анкетные данные повнимательней и выяснило, что он выпущен условно-досрочно из федеральной тюрьмы. В течение недели Абигнейл нашел себе место у поставщика бакалеи в сети супермаркетов, но снова не потрудился сообщить работодателю, что был осужден. Через девять месяцев Абигнейла повысили до ночного менеджера одного из складов компании, и верхушка руководства заинтересовалась опрятным, обаятельным и представительным молодым человеком, отдающимся служебным делам с таким усердием. Очевидно, он был кандидатом на административный пост, и дирекция фирмы начала готовить его к этой роли. Впрочем, восхождение Абигнейла до роли бакалейного гуру внезапно оборвалось, когда проверка благонадежности выявила его пагубное прошлое, и опять ему дали под зад коленом.

В последующие месяцы эта обескураживающая процедура, повторявшаяся из раза в раз, навязла у Абигнейла в зубах, и он начал подумывать о возвращении к своему неправедному ремеслу, считая, что затаил обиду на истеблишмент вполне заслуженно. Абигнейл действительно мог вернуться к своей преступной карьере, как и множество других бывших заключенных, удрученных подобными ситуациями, если бы не два счастливых обстоятельства. Во-первых, его избавили от враждебно настроенного инспектора по надзору, передав под опеку более рассудительного и беспристрастного блюстителя. А во‑вторых, вскоре после того Абигнейл подверг свое положение и перспективы на будущее серьезному и основательному рассмотрению.