Поймай падающую звезду

И больше я не смогла произнести ни слова. Огромный гадкий комок застрял у меня в горле. Тот самый комок, который возник там, когда я закончила свой танец с Элвисом вокруг бассейна. Ужасно унизительное чувство, когда ты понимаешь, что сейчас разрыдаешься перед совершенно незнакомым мужчиной, и знаешь, что он это знает, и знаешь, что твой кончик носа внезапно покраснел, совсем как у малого дитяти, и что слезы стали накапливаться в уголках глаз.

Элвис как будто ничему не удивлялся. Он присел на подлокотник моего кресла, верхом на одну из львиных голов, погладил меня по голове и очень нежно сказал:

— Ах, душа моя! Ты и в самом деле грустишь…

А я только кивала головой. Совсем как сдавшийся ребенок, решивший наконец расплакаться.

4

Где-то между третьим и четвертым стаканчиком виски Элвис рассказал мне, как однажды ночью, удивив самого себя, он женился на болгарской укротительнице львов. Она была слегка косоглазой, однако с кнутом обращалась великолепно. И это ему понравилось. Они прожили вместе всего два года, и все это время напролет они спорили о том, кому за кем следовать: ему ли за цирком или ей за командой Элвиса, и когда это наконец их утомило, они решили идти каждый своей дорогой. Она продолжила размахивать своим кнутом и спокойно стоять перед распахнутыми пастями зверей, а он — шептать на ушко дамам по террасам европейских отелей.

— Ты правильно поступил, — сказала я Элвису. — Человек не должен изменять своей мечте. Что бы ни случилось. Брак — величайший убийца мечты.

— Но ведь не все же так отвратительно, душа моя?

— Нет, конечно, не все так отвратительно. Но… временами бывает так грустно. Иногда я ловлю себя вот на чем. Он сидит в своей комнате и занимается какими-то своими делами. Я сижу в другой комнате и безуспешно пытаюсь хоть на чем-то сосредоточиться. И тут мне приходит в голову мысль, что я могла бы подойти к нему и, скажем, уговорить хоть на какой-то секс по-быстрому. Он бы согласился. Он всегда соглашается. И только соберусь, только встану и направлюсь к его комнате… И тут бросаю взгляд на журнальный столик, а там у меня в чашке дымится какао, которое я только что сварила, вкусное, сладкое какао, которое я так люблю, и — тут же передумываю. Конечно же, не хочется, чтобы какао остыло. И говорю себе: ладно, сначала какао выпью, а потом к нему в комнату. Но стоит мне только так подумать, как уже становится ясно, что ничего из этого не выйдет. Знаю, что обманываю себя. Понимаешь, в это мгновение я люблю больше какао, чем его. И что тогда человеку делать? Ну что?

Элвис смотрел на меня так, будто на самом деле понимал.

— Однажды ночью мне приснился Бог, — начал он. — У Бога не было лика, он не был похож на человека. Он был каким-то вьющимся растением, которое обвивалось вокруг палки или дерева, черт его знает… На моих глазах этот вьюнок рос и по спирали взбирался на эту палку, а мне во сне было ясно, что это Бог, который именно в этот момент демонстрирует мне смысл времени. Не знаю, сумею ли я тебе это объяснить. Этой палкой в центре был я. Этот вьюнок был Богом в пространстве времени. Скорость, с которой вьюнок рос, была скоростью течения моей жизни. Что-то в этом роде…

Наверное, мы с Элвисом прилично напились, потому что мне показалось, будто я точно знаю, как выглядит этот вьюнок. Я даже чувствовала, как мелкие белые цветочки распускаются вокруг меня, по всему телу. Листочки вплетаются в мои волосы. Я даже почувствовала, как где-то в районе груди стебелек подбирается вверх к моей шее, и только вопрос времени, когда он обовьется вокруг нее и примется душить меня.

5

Оба мы болтались на волнах. Каждый на своем надувном матрасе. Муж прикрыл бейсболкой лицо, а руки заложил под затылок. Нас грело приятное вечернее солнце. Пляжный гул смешивался с музыкой, раздававшейся в трех прибрежных кафешках. И детский визг. И старик, который неспешно входил в море, смачивая ладонью части своего тела, как будто мгновенное погружение в воду грозило ему смертью. Кто знает, может, и так — разве я что-нибудь знаю об этом? И молодая парочка неподалеку от нас страстно обнималась в воде, так что я прямо почувствовала, как ее ноги охватывают его бедра. И как он придерживает ладонями ее задницу. Все это в одно мгновение я увидела совершенно отчетливо. И в центре всего этого лежала я, ожидая неизвестно чего.

Я точно знала, что в это мгновение сказал бы каждый из этих людей, которые уже постепенно исчезали из моей жизни.

И я знала, что смогла бы им ответить.

Вьюнок по-прежнему обвивался вокруг моей шеи и ждал.