Пойманная

На линиях будущего связанный, обнаженный Леонард лежал на каменном полу, а две прекрасные эльфийки избивали его кожаными плетьми. До крови. До шрамов. Сначала я испугалась, что его пытают, но потом заметила выражение абсолютного блаженства на его лице.

Леонард шумно выдохнул.

— Я думал, что, увидев это, ты отвергнешь меня.

— С какой стати? Вчера я дважды выскакивала на проезжую часть перед каретой. Ты об этом знаешь, но не пытаешься переубедить или осудить меня. Самое малое, что я могу для тебя сделать — это ответить тем же.

— Найя! — хрипло прошептал Леонард, упав на колени и ткнувшись носом в мою грудь. — Найя! — он завел свои руки за спину и сжал их в замок. — Ты не представляешь, как это прекрасно, когда тебя понимают! Поцелуй меня!

Если раздумывать о каждом шаге, то не до чего хорошего не додумаешься. Нравится ли мне Леонард? Очень. И если бы не моя страсть к Адену и не те сцены, которые я видела в будущем эльфийского короля, то я бы…

А, черт с ним.

Мягкие губы приоткрылись, впуская меня внутрь. Неуверенно пошарив языком, я наткнулась на его язык, неподвижно распластанный на дне рта. Нежно провела по гладкому небу, прикусила губу. Прикрыв глаза, Леонард впитывал мои ласки, но при этом не двигался.

— Леонард? Ты в порядке? — не выдержала я.

— Ты еще спрашиваешь! Могу ли я ответить на поцелуй?

Это еще что за странность?

— Конечно!

И мы попробовали снова. В этот раз получилось лучше, но, все равно, не отпускало ощущение неправильности происходящего. Однако на Леонарда наш поцелуй имел неожиданно сильный эффект. Он дернулся, застонал и, потупив глаза, проникновенно произнес:

— Найя, умоляю тебя, сделай меня счастливейшим из ныне живущих! Пожалуйста…

Тут он прервался, запутавшись в слишком сильных эмоциях, пока я в полном шоке ожидала продолжения. Кто же останавливается на таком месте? Что он собирается мне предложить? Не замужество ведь? Обычная женщина не может стать королевой эльфов. Да и отношения у нас совсем не такие, какие должны быть у любящей пары. Давайте скажем честно: я никогда не соглашусь на меньшее, чем черная страсть. С тех пор, как я познала яд, вода не может утолить мою жажду.

Глотнув сока, Леонард откашлялся и продолжил:

— Умоляю тебя, подари мне неземное счастье. Ударь меня, Найя! Высеки меня! Принять от тебя боль — это верх моей мечты!

Значит, все-таки, не предложение руки и сердца, но так намного оригинальнее.

Леонард расцепил руки и обнял мои колени, покрывая их поцелуями. Потом одним движением разорвал рубашку на груди, и моему взгляду открылись многочисленные рубцы — фиолетовые, розовые, белоснежные.

— Оставь свой след на моей груди, Найя! Глубокий след. Именно на груди, чтобы я видел твое лицо, когда плеть рассечет мою плоть. Меня еще никогда не касалась женщина, живущая будущим.

О, Боги! Что делать, как не оскорбить его? Как не разрушить нашу дружбу? Повинуясь инстинкту, я сползла на пол и, вцепившись в его плечи, стала покрывать рубцы поцелуями.

— Не могу, не могу, не могу, — повторяла я, крепко удерживая его и зацеловывая прошлую боль. — Никогда не смогу причинить вред этому прекрасному телу. Никогда не смогу ударить тебя, Леонард. Любить — да. Высечь — нет.

Сейчас, в ретроспективе, могу сказать, что я переборщила с обещаниями. Любить бы я его не смогла, по крайней мере, не как мужчину. Но в тот момент я говорила искренне.

С благодарностью приняв поцелуи, Леонард отстранился и с улыбкой вытер мои слезы.

— Точно не сможешь? — на всякий случай, проверил он.

— Никогда. Ты мне слишком дорог, чтобы я могла причинить тебе боль.

Любой другой поспорил бы, что для дорогих людей нарушают все правила, но Леонард — не любой другой. Он накинул на плечи разорванную рубашку и поцеловал меня в лоб.

— Мне бы все равно не позволили жениться на человеческой женщине, — вздохнул он.

Надо же, значит, он действительно подумывал о женитьбе. В случае, если я соглашусь его высечь, конечно.

— Не сомневаюсь. Но было бы здорово выйти за тебя замуж. Мы прекрасно понимаем друг друга, и ты не боишься моих демонов, а я — твоих.

— Твой демон — черная страсть, Найя. Избавишься от нее — справишься со всем остальным.

— Боюсь, что ее следы несмываемы. А твой демон — жажда боли.

Улыбка чуть коснулась его губ, и он провел рукой по исполосованной шрамами груди.

— Следы моей боли тоже несмываемы, но я люблю каждый из них.

— Надо же, какие мы с тобой дефектные, — полушутливо посетовала я, и нависшая над нами гроза рассеялась. Обнявшись, мы так и сидели на полу в гостиной, пока я задумчиво водила кончиком пальца по широким рубцам на его животе.

— Это от кнута? — поинтересовалась я.

— От двухголовой плети.

— Умоляю, не объясняй дальше.

Леонард засмеялся.

— И объясню, и продемонстрирую, только попроси.

— И не надейся. А вот это что такое? — Под левой ключицей виднелся глубокий спиральный след.

— Нож с двумя лезвиями.

— Застегни-ка ты рубашку, Ваше Величество, а то мне дурно станет.

— Ничего страшного. Выйдешь на улицу, прыгнешь под карету, и сразу полегчает.

Как странно. После этой неожиданной сцены наша дружба стала намного крепче.