Пойманная

Лучше не любопытствовать, а заставить себя принять факты и закопать прошлое. Ведь у меня агатовый дар, а это значит, что я смотрю в будущее. Только в будущее.

Я — будущее, Аден — прошлое. Между нами встряло настоящее. Навсегда.

Я повторяла эти слова, как мантру, выползая из карьера и направляясь к порталу. Меня никто не останавливал и не ловил. Где-то в стороне звонко причитала Динэль, выдавая Тарху пощечины. Рядом подпрыгивал разозленный молодой маг, которого Ноэль обвинила в применении запрещенной магии и покушении на короля. Август пытался привести Сибериуса в чувство. Виал растерянно сидел на земле и, не стесняясь, скорбел о погибшей королеве. Только переводчик стоял в сторонке, загадочно чему-то улыбаясь.

Ноэль обещала, что вскоре илера обрубит связь зеркальных даров, и черная страсть отпустит мой разум. Скорее бы. Скорее. Ведь тогда я смогу ненавидеть, мстить, переосмыслить прошлое. Главное — я смогу забыть.

Умопомрачение. Помутнение. Безумие. Обрубите их, скорее, нещаднее. Иначе вот-вот наступит момент, когда я воспротивлюсь, схвачусь за мою страсть руками, ногами и зубами и откажусь ее отдавать.

Я хочу снова быть собой.

Я хочу снова быть собой.

Я хочу снова быть собой.

Через полчаса я вернулась домой, в проклятый замок.

Заперлась в спальне.

Задернула шторы.

Забралась под одеяло с головой.

И осталась наедине со своей черной страстью.

Глава 6. Черная печаль Найи Делегранс

Прорытые временем

Лабиринты -

Исчезли.

Пустыня -

Осталась.

Несмолчное сердце -

Источник желаний -

Иссякло.

Пустыня -

Осталась.

Закатное марево

И поцелуи

Пропали.

Пустыня -

Осталась.

Умолкло, заглохло,

Остыло, иссякло,

Исчезло.

Пустыня -

Осталась.

Ф.Г. Лорка "Пустыня" (перевод М. Цветаевой)

Спустя дьявольскую уйму времени

А вот и пустая карета, на крыше дергается зеленый флажок. Щелчок — и я на линиях судьбы, упиваюсь нежной вибрацией страха. Вкус моего дара — озон и свежая трава.

Делаю шаг на мостовую и встаю на пути кареты, дрожа от предвкушения. Перед глазами мелькают картинки будущего и изгибы пространства. Серебристые слои мира.

Восторг.

Карета приближается.

Тридцать метров.

Дрожу от возбуждения и жду.

Возница швыряет силовыми молниями, пытаясь толкнуть меня обратно на мостовую. Однако моя защита создана самим магистром Дийером, старшим магом Светлого королевства, и ее просто так не пробьешь. Удивленный эльф паникует. Здесь, в Светлом королевстве, преступности мало, у всех на удивление хорошие манеры, а самоубийцы не выбегают на тихие проезжие тракты.

— Не соизволите ли, прекрасная леди, сойти с дороги! — Это он так вежливо выражает свой гнев. Голос дрожит, руки не справляются с вожжами, но манеры идеальны. И как такого обидишь?

— Не замедляйте ход, ничего не случится, — не сдерживаюсь я. Уж очень его жалко. Все они такие вежливые, предусмотрительные в Светлом королевстве. Не хочется их пугать.

Поверив мне на слово, возница плюхнулся обратно на сиденье. Глаза и так на пол-лица, а теперь…

Остались две линии судьбы.

Запах лошадиного пота. Истерический оскал возницы.

Одна линия.

Ныряю в сторону, умело перекатываюсь. Карета проносится мимо.

Линии судьбы перестраиваются, лениво, медленно. Как будто им надоели мои игры. Мне они тоже порядком надоели, но что поделаешь. Ничего нового я пока что не придумала, а саморазрушение быстро переходит в зависимость. Особенно если тщательно, ежедневно перебирать прошлое. То самое прошлое, которое, если верить обещаниям богини, я должна увидеть в другом свете.

Не увидела. Не забыла. Не переосмыслила. Не, не, не.

Вместо этого, я по-настоящему поверила в черную страсть, в кипящую смолу привязки к Адену. От нее не отмоешься, ее не выцарапаешь из души. Можно изнурять себя, играть с судьбой, но, даже после полного опустошения, она снова сочится наружу. Да что уж притворяться: я давно подозревала, что мое влечение к нему перешло границы нормального. Еще когда мы впервые… нет, раньше… наш первый поцелуй… нет, раньше… может, когда он спас меня в подворотне? Я подозревала, что на меня влияет незнакомая магия, но не знала точно. Теперь, когда я тщетно пытаюсь отбелить полотно моей памяти, я понимаю, что Аден вне ее. Он в ткани моей души, в списке жизненно необходимого. Почему? Как? Два слова: черная страсть.

Ноэль назвала нашу страсть притяжением дара и пообещала, что она пройдет, когда Аден зайдет в илеру, а я вернусь на Новую землю. Ох, уж эти обещания богов! Страсть не только не прошла, но, после нашего поцелуя на Ингилере, после слияния времени, она разрослась, заполняя меня вязкой паутиной. Такого скачка я не ожидала. Богиня обещала забвение и нормальную жизнь. Вместо этого меня сразил безумный голод неразделенной страсти. Думаю, что неразделенной, ведь счастливчика Адена пустили в илеру. Она перестроила его дар, и притяжение прошло. Должно было пройти. Ведь если бы он мучился, как я, то боги нашли бы меня в Светлом королевстве. А значит, ему стало легче. Притяжение Адена прошло, а мое — нет. Боги об этом не знают, но даже если бы знали, какое им дело до моих страданий?