Пойманная

Забравшись под пыльное покрывало, я заснула в постели брата. Здесь меня никто не найдет, мне дарована защита от Адена. Отдых.

* * *

Прошло два дня. Мучительных, наполненных взглядами, от тяжести которых ныли плечи. Касаниями, от которых мышцы сковывало болезненным спазмом. Становилось все труднее думать о чем-либо, кроме Адена. За последний день я перевела меньше десятка строк. Постоянная близость Адена износила выдержку, стерла благие намерения и взяла свое. После обеда Аден растянулся на пледе, а я исподтишка разглядывала багровые рубцы от ошейника. Хотелось провести по ним пальцем, прикоснуться губами. Почему он их не заживит? Все-таки, тот ритуал на Ингилере расшевелил нечто глубинное, и теперь, когда мы рядом, притяжение становится невыносимым. А ведь раньше, до Ингилеры, оно нарастало так медленно.

— Чем ближе мы друг к другу, тем притяжение сильнее, — констатировал Аден, не открывая глаз.

Как будто я этого не заметила! И что я могу на это ответить?

— Полагаю, что это не противоречит законам физики.

Можно гордиться собой, мне удалось остаться спокойной и отрешенной.

— В определенной степени, да. Но как ты объяснишь то, что тяга постоянно растет?

Знаю, что растет, но не сдамся так легко. Аден хочет, чтобы я в ответ призналась, что меня тянет к нему все больше и больше. Не выйдет.

— А ты уверен, что притяжение нарастает? Может, у нас просто не хватает терпения? Если следовать совету Ноэль, набраться терпения, расслабиться и игнорировать эту тягу, может, тогда она отступит.

Аден с готовностью подхватил мою игру.

— Ты права, ничего страшного в этом нет, просто мне не терпится избавиться от проклятия.

— Мне тоже.

И так мы продолжали притворяться, что справляемся с происходящим.

— Какой эксперимент ты переводишь, Найя?

Что? Какой эксперимент? О, боги, как мне хочется наброситься на него и облизать гладкую загорелую кожу. Нет, облизать недостаточно, хочется заглотить его… Стоп. О чем он спросил?

— Я читаю про третий эксперимент ингидов с обычным смертным магом.

— И что происходит?

— Расскажу, когда переведу эту страницу.

А мне откуда знать, что происходит? Я уже третий час перевожу первый абзац, потому что Аден положил ноги на стол, и я не могу отвести взгляда от его бедер. Он меня проверяет, что ли? Так и я могу его проверить!

— А ты о чем читаешь?

Аден удивленно посмотрел на лежащую на коленях книгу.

— Я читаю… главу… про… расскажу, когда дочитаю.

Смешинки в глазах, серых и янтарных. Мы поймали друг друга, но не отступимся. Будем играть до конца. Еще один взгляд друг на друга, но, в этот раз, в глазах — вызов.

И мы читаем дальше. Вернее, притворяемся, что читаем. А потом Аден ломает меня.

— Расскажи мне, что ты чувствуешь, когда стоишь перед каретой.

Сначала я не вижу подвоха в его вопросе, но потом, после пары неловких попыток описать неописуемое, я разгадываю его игру. Он взывает к моему азарту, разжигает подо мной костер. Теперь я вижу опасность, но ничего не могу поделать. Я уже разбежалась и остается только прыгнуть. Я рассказываю ему обо всем: о жгучей необходимости доказывать себе, что я способна обмануть судьбу, о бабочках в животе, мурашках на коже и поющем счастье в груди. О звенящем блаженстве победы над судьбой. Я настолько разошлась, что забыла обо всем, вскочила с места и вышагивала по кабинету, размахивая руками. Как же это прекрасно: разговаривать с тем, кто тебя понимает. Кто не станет называть меня сумасшедшей и поджимать губы, предсказывая, что мне грозит жалкая участь моего отца. Аден — единственный человек в мире, который способен понять и оправдать мои идиотские игры. Потому что он такой же, как я. Пойманный в цепкие когти необычного дара.

Аден наклонился вперед, ловя каждое слово. Заглядывает мне в лицо, шумно сглатывает. В этот момент он забыл о черной страсти, он не видит меня. Он сгорает от зависти, что мне доступно то, чего он не познает никогда. Он представляет себя на моем месте, внедряется в будущее и упивается этой непростой властью. А потом он начинает свой рассказ, и я знаю, что он впервые говорит об этом вслух. Его яд — власть над прошлым, и он сбегает туда, чтобы доказать себе, раз за разом, что способен манипулировать временем.

Мы настолько похожи, что становится страшно. Мы больны, наши жизни и ценности исковерканы опьяняющей силой дара, которая выливается в острую необходимость испытывать судьбу.

Аден закончил рассказ и остановился, прерывисто дыша. Я ожидала увидеть возбуждение, азарт, нетерпение, но в его глазах читалась только глубокая растерянность. Наш страх — один на двоих. Его испытываешь, когда собираешься прыгнуть со скалы: с ужасом смотришь вниз и не решаешься сделать шаг, хотя и знаешь, что в какой-то момент обязательно прыгнешь.

— Аден, мы задумали слишком опасную игру. Если мы сейчас сорвемся, то разрушим себя, даже не добравшись до илеры.

Один из нас должен сказать это вслух.