Пойманная

Бреду обратно к порталу. У меня разбита губа. И сердце. Расколото черной страстью, чтоб ее. Не хочу я от нее избавляться, хочу притвориться, что это — настоящее чувство, и любить Адена, до крика, до бесчувствия. До маленькой смерти.

Аден ждал меня, сидя на пороге, на снегу. Он догадался обо всем: где я была, зачем. Обвел нежным пальцем рану на губе, и она тут же затянулась. Значит, он уже начал осваивать лечебную магию. О своем даре я не волнуюсь, уж Аден-то знает, как меня лечить.

— Ну что, прыгнула под карету? Полегчало?

— Нет.

— Мы выдержим, Найя. Мы будем осторожны. Погрузимся в книги, станем друзьями, соратниками в этом несчастье. Это неестественная страсть, и мы докажем, что можем стать сильнее ее.

Соратниками в несчастье?

Не отвечая, я прошла в кабинет. Я и сама себе обещала победить черную страсть, так что Аден прав.

Я смогу ее победить. Пока не знаю, как, но я это сделаю.

* * *

Словарь ингидского языка оказался рукописным, потрепанным и почти нечитаемым. И огромным. Богам потребовались годы, чтобы составить его, и я даже вымыла руки перед тем, как прикоснуться к этому сокровищу. В составлении словаря участвовал уже знакомый орк, который впоследствии стал переводчиком. Обратиться бы к нему за помощью, но доверять нельзя никому.

Через два часа, закончив приблизительный перевод первой страницы, я пришла в уныние. К ужину на меня напала апатия, так как мы обнаружили, что Аден по ошибке дал мне не тот том. Заснула я за столом, уронив голову на пожелтевшие страницы, а проснулась в непроницаемой тьме в моей постели. Одетая. Мне не хватало Адена. Проведя с ним целый день, я страдала от зудящей пустоты в сердце. Плеснув на лицо холодной водой, я вернулась в кабинет и заставила себя сосредоточиться на переводе, но мысли бродили, отвлекали, мучили. Где Аден? Спит ли? Думает ли обо мне? Если бы он сидел рядом, я смогла бы сосредоточиться, смогла бы выспаться. Его присутствие необходимо для того, чтобы края моей души сошлись вместе, образуя гладкую поверхность счастья. Но что будет потом? Подарив мне временную иллюзию, страсть потребует в оплату мою душу. Мою память. Мою жизнь.

Вот только верю ли я в это? Рассказы Ноэль и Адена страшны и убедительны, однако мои чувства к Адену настолько прекрасны, что иногда мне не верится, что черная страсть существует. Тогда я с силой сжимаю зубы и запрещаю себе думать.

К утру я научилась находить страницы, на которых ингиды описывали суть очередного эксперимента. Было бы намного легче, если бы они подчеркивали ключевые слова или хотя бы использовали заголовки. Однако их книги представляли из себя сплошное месиво незнакомых слов, и разбираться в них оказалось пыткой. Пролистывая очередной эксперимент и переводя вводный абзац, я выискивала слово "смертный", но безуспешно. Отчаявшись, я отправилась спать. Аден работал все утро, пока я спала. Потом мы пообедали, не глядя друг на друга. Судя по покрасневшим глазам, он тоже не выспался. Молча устроились в кабинете и вернулись к работе. Иногда поднимали глаза, переглядывались и тут же прятали взгляд. А что можно сказать? Решение принято, план намечен. Я несколько раз пробовала смотреть на будущее. Зная, как это страшно, Аден держал меня за руку. Я видела горы Ингилеры, песок, серебристое свечение, но, опять же, там не было Адена. А если его нет, то можно ли верить такому предсказанию? Лучше ни о чем не знать и строить будущее своими руками.

Когда стемнело, Аден ушел к себе, а я поднялась в башню. Здесь царил мир Энзо, непотревоженный, как будто застывший с его пятнадцатилетия. Старые учебники, мячи, разбросанная одежда. Энзо так и не избавился от своих старых вещей и никого к себе не пускал. Над столом висел мой портрет, очень давний. Янтарные глаза, выбеленные солнцем кудряшки, непослушный локон на щеке. Внизу корявыми буквами безграмотного подростка, тогда только попавшего в нашу семью, написано: МОЙЯ СИСТРА НАЙЯ.

Что бы сказал Энзо о том, что мы с Аденом собираемся вместе побороть проклятие?

Лучше не спрашивать. Энзо испугается и не поверит. И правильно, ведь с каждой минутой близости наше притяжение становится сильнее. Это пугает, интригует и разжигает азарт. Как сильно мы накалимся перед тем, как сломаемся и бросимся друг на друга? И как сломаемся, где? Кто будет первым? Справимся ли, когда накал страсти поработит нашу волю? Успеем ли добраться до илеры?

Волнующая игра, наша собственная интрига века.

Мы чрезвычайно опасны друг для друга. Оба вскормлены чистым азартом жизни, проведенной на краю. Не согласимся ни на что меньшее, чем самая глубокая, разрушительная страсть. Упадем в ее объятия, а потом, вопреки всем пророчествам, выплывем наружу живыми и свободными. И тогда мы победим в еще одной игре с судьбой.

Наступит день, когда мы признаемся друг другу, что именно этого и хотим. Не тихого спасения, найденного в книгах, а игры до конца. Полного падения, за которым следует прыжок в безопасность. В последнюю секунду.

Мы убийственны друг для друга.