Пойманная

— Если мы позволим черной страсти разрушить нас, то она это сделает. Нас двое, Найя, и вдвоем мы сможем с ней справиться. Нам осталось всего немного: понять, как обеспечить твою безопасность, и найти подход к илере.

Всего ничего! Дел-то буквально на десять минут, не больше. Найти способ предотвратить мою смерть и обмануть богов Новой земли!

Осязаемые нити протянулись между нами, притягивая, свивая вокруг нас теплую сферу, наше тайное пространство. Разорвать ее не хватит сил. Изнутри черной воронкой поднимался ураган, раскрываясь и затягивая меня. Казалось, что даже Аден слышит его голодное урчание. Моя давно подавляемая страсть готовилась, наконец, поглотить до боли желанного мужчину.

Аден поднял руки и медленно разогнул пальцы, сопротивляясь желанию дотронуться до меня.

— Эту страсть невозможно удержать, — выдавил он, противореча самому себе. Его голос прошелся по моей коже, облизывая ее огнем. Аден сжал зубы и заставил себя убрать руки в карманы и сделать шаг назад. Наша сфера разорвалась, рассеялась. Аден оказался намного сильнее меня, он смог предупредить наше падение. — Видишь, я же обещал тебе, что мы сможем остановиться. Мы с тобой способны контролировать ситуацию. — Но эти слова прозвучали неубедительно. Кожа Адена горела, глаза сверкали, виски блестели от пота.

Хотелось бы верить, что он прав, но боюсь, что я уже пропала.

Я так и не смогла прийти в себя до самой ночи. Не перевела ни строчки, не ужинала, сидела, уставившись в одну точку, и думала о том, что я уже разрушаюсь. Несколько дней соседства, и моя жизнь проходит мимо, пока я дышу и живу Аденом. И это при том, что между нами не было близости. Я попробовала заснуть, но обнаружила, что держу голову в воздухе над подушкой, напряженно прислушиваясь, надеясь услышать любимые шаги. Ломота в костях, в висках, ноющие мышцы, скрученные в комок нервы. Будь проклята эта черная страсть.

И тут я заметила, что замок гудит. Чуть слышно, как потрескивание несколько далеких костров. Это — наша энергия. Мы — два противоположных полюса, и между нами натянута осязаемая страсть, отдельный слой пространства, недоступный другим людям. Прошлое и будущее рвутся друг к другу в надежде воссоздать для себя настоящее. Свой собственный мир.

И тогда я сдалась. Будь что будет.

Я пошла к Адену.

* * *

Я знала, что ноги сами приведут меня в нужную комнату, и что она будет заперта, поэтому я взяла с собой ключи. Я не постучалась: Аден чувствовал, что я приближаюсь. Он даже не повернул голову, когда я вошла. Распластанный на постели, пристегнутый ремнями к изголовью кровати, он часто дышал, зажмурившись от навязчивого света прикроватной лампы. Фиолетовый световой шар чуть подрагивал в раскаленном блюдце лампы, бросая на постель зловещие всплески света.

— Я знаю, что эта страсть погубит нас, но не могу отвязаться от мысли, что ты — мое спасение. — Я не узнала голос Адена. Сухой, ломающийся, страдальческий.

— Ты не привез с собой ошейник и наручники? — спросила я, глядя на ремни.

— Я не думал, что они понадобятся. Рядом с тобой мне не хочется убегать в прошлое. Ты — единственное, что удерживает меня в настоящем, Найя.

— Почему же ты привязал себя к кровати?

— Чтобы не пойти к тебе.

Я намочила полотенце и провела по вспотевшему, нахмуренному лбу измученного мужчины. Потом, глядя Адену в глаза, расстегнула пряжку ремня и освободила его правую руку. Пусть мы оба запомним, что в нашем падении была виновата именно я. Я развязала Адена.

У нас нет времени на вежливость, на притворство, на одежду. Можно ли раздеться, не разрывая объятий?

Мы притворяемся, что нас ждет излечение.

Мы не встаем, не тратим усилий на соблазнение. Вжимаемся друг в друга, не стесняясь животных стонов. Расшатанная лампа шипит, косые овалы света выплескиваются через край и бродят по жадным телам.

В нас бьется пульс черной страсти.

Аден не раздевает, он рвет одежду, не давая мне отстраниться. Да я и не хочу. Не могу.

Толчок. Рывок. Он во мне. Наконец-то!

Пауза. Нам не разомкнуться. Боимся, что что-то прервет нас, разделит, отнимет друг у друга. Что мы передумаем.

Всплеск фиолетового света. Горячий язык ласкает небо, сильные руки сжимаются вокруг меня давящим кольцом.

Рывок.

Полоса света гладит изогнутые тела, мои ноги, скрещенные на широкой спине.

Рывок.

Нечленораздельное бормотание. Фиолетовый круг на моем лице, отстранившийся Аден пытается что-то сказать, но не договаривает, вторгается, насыщает меня своим дыханием. Запахом страсти.

Рывок.

Я кричу, потому что счастье переполняет меня, и мне необходимо выпустить его наружу.

Я никогда не пожалею об этом, что бы ни случилось. Это стоит полного разрушения.

Фиолетовый шар, наконец, замирает на краю блюдца, прекращая пляску света. Оголодавшие тела растворяются в тени.

Рывок.

Пауза.

— Ты. Мое. Спасение. — Это крик Адена. Я уже не кричу, сорвала голос. Фиолетовый мир звенит, рассыпается во мне абсолютным блаженством.

— Не двигайся! — приказывает Аден, когда наши тела успокаиваются. Он осторожно поворачивает меня на бок, кладет руку на бедро, и мы, не размыкаясь, засыпаем. Или теряем сознание.