Пойманная

У нас есть план, и мы сделаем так, что все будет хорошо. Я люблю Адена и не хочу его расстраивать, но я не помню, для чего нам нужен план. Ведь нам и так хорошо? Аден говорит, что мы вскоре куда-то поедем, и это меня смешит. Зачем куда-то ехать, если нам и здесь хорошо? Скажу вам по секрету: вчера я поняла, что Аден тоже не помнит, куда мы собирались ехать. Но он помнит, что любит меня. Я — любовь всей его жизни. Его слова, не мои. Потом он прижал меня к спинке дивана и доказал, что я ему принадлежу. Он такой забавный, все время пытается мне это доказать. А я и так это знаю. Он хочет, чтобы я родила ему детей, троих, только не сразу, а по одному. Неужели можно родить сразу троих? Я уже не помню, но это не важно. Я хочу ребенка Адена. Или троих. Я хочу все, чего хочет он.

Аден будит меня посреди ночи, потому что его мучают плохие сны. Ему кажется, что мы куда-то опаздываем, и тогда я целую его, и он тут же успокаивается.

— Это просто плохой сон, — убеждает он и себя, и меня. — Всего лишь плохой сон. Как ты думаешь, сколько времени прошло?

До чего же он забавный! Он что, куда-то спешит?

Хихикаю и сажусь на него сверху, и тогда он урчит и больше не задает глупые вопросы.

Вообще, по ночам он говорит очень странные вещи. Умоляет меня поклясться, что я буду принадлежать только ему, вскакивает с постели и кричит, что ему срочно нужно использовать дар, чтобы что-то изменить.

Я плачу, мне больно видеть его страдания, но я не помню, какой у него дар, и не могу помочь. Он тоже не может вспомнить, и в такие минуты страх блестит в его взгляде. Тогда я делаю единственное, что может его успокоить — снимаю ночную рубашку и сажусь к нему на колени. Когда он во мне, все страхи затихают.

— Это просто сны, — улыбается Аден, рывками насаживая меня на себя.

А я молчу. Зачем что-то говорить, когда и так все прекрасно?

Знакомый возница согласился привезти нам еду.

— Что значит, "все равно, какую еду"? — нахмурился он, разглядывая нас с пристальным интересом. Нам с Аденом смешно. Какая разница, что есть? Да и вообще, еда — смешное слово. Е-да. Е-да.

— Привезите нам что-нибудь съедобное, — смеется Аден, дает вознице деньги, много денег, и подхватывает меня на руки. Золотые монеты падают на землю, скатываются с тропинки, прячась под сорняками, которыми зарос сад. Возница с изумлением смотрит на рассыпанное по земле богатство.

— Все понятно, вы — молодожены, — хихикает он и привозит нам целую гору еды. Мы приносим ее прямо в спальню. А зачем нам кухня? Туда так далеко ходить и по дороге трудно заниматься любовью. Теперь мы едим прямо в кровати, скользим на раздавленных фруктах и в теплом, растаявшем желе. Аден пробует сырое мясо. Он ужасно смешной. Я слизываю теплую сметану с его губ и кормлю его перезрелой черникой. Потом его синий язык скользит по моему телу, я поскальзываюсь на остатках обеда и падаю плашмя, и Аден не тратит времени зря. Он…

Не хочу больше рассказывать. Не хочу больше думать.

Я люблю Адена.

Он — все для меня.

Он — моя жизнь, и по-другому быть не может.

Понимаете, по-другому быть не должно.

А потом открывается дверь спальни, и мы с Аденом щуримся от дневного света. Мы уже давно не открываем занавеси. А зачем?

В дверях стоит красивая женщина, блондинка. Брезгливо морщась, она зажимает нос. Зачем она пришла к нам с Аденом?

— Найя! — повторяет она несколько раз. Откуда она знает мое имя?

— Найя, где ты родилась?

Что за странный вопрос.

— Здесь.

Аден все время говорит, что это — мой дом, и что он называется "проклятый замок". Значит, я здесь родилась.

— Как звали твою мать?

Почему она спрашивает об этом? Кто она такая?

— Мою мать?

Я повторяю ее слова, потому что не знаю ответа. Есть ли у меня мать?

Аден не обращает на женщину никакого внимания, он слишком занят мной. По плечу бежит дорожка поцелуев, и я хихикаю и прижимаю его к себе.

Женщина снова морщится, бросает взгляд на разбросанную по полу еду, подходит к кровати и заглядывает в мои глаза.

— У тебя есть братья или сестры?

— У меня?

Я пытаюсь сосредоточиться, но меня отвлекают ее волосы. Длинные, мягкие, они колышутся, как простыня.

— Простыня, — говорю я. На большее меня не хватает. Я уже не помню, при чем тут простыня.

Женщина отворачивается и оглядывает комнату.

— У вас что, обоняние отшибло? — ворчит она, откидывая в сторону мусор. — Дошли до постыдного состояния. Посмотри на меня, девочка.

Почему-то я доверяю этой женщине, хотя и не помню, кто она. Мне немного стыдно, так как я уверена, что мы уже встречались. Но не узнаю ее, хоть убей.

Женщина внимательно смотрит в мои глаза, хмыкает, потом продолжает допрос.

— Теперь скажи, кто это в твоей постели?

— Это мой жених, Аден.

— Надо же, даже жених. Молодцы, ребята, быстро справились. Надеюсь, вы довольны собой.

Мне не нравятся ее слова, и я больше ей не доверяю. Поворачиваюсь, чтобы прижать Адена к себе, но женщина хватает его за руку и сдергивает с кровати на пол.

— Сидеть на месте! — кричит она, и от звука ее голоса у меня кружится голова.