Пойманная

Ирида поздоровалась со мной весьма сдержанно и отступила в сторону, боясь, что я захочу пожать ее руку или, что хуже, обнять. Винить ее не за что. Сами посудите: сначала проклятый замок, потом цепь правосудия, потом черная страсть. Да еще ее мужу пришлось за мной ухаживать. Ирида наготовила мне еды недели на две, разложила мою одежду, даже цветов насобирала. Отнеслась ко мне с трогательной заботой, да защитят ее боги от дьявольских мучений. Особенно от черной страсти.

Энзо порывался остаться со мной, но, так как в доме, к счастью, была всего одна спальня, я настояла на их скором отъезде. Ирида быстро запихнула пышущего эмоциями мужа в карету, и я, наконец, осталась в одиночестве.

И вот тогда меня прорвало.

Я открыла память и выпустила на волю все вернувшиеся воспоминания, все замороженные мысли. Они прибывали со звуковыми эффектами, с картинками, с детальными сценами из недавнего прошлого.

…Я встаю с постели, обнаженная, поскальзываюсь на остатках обеда, падаю, смеюсь. Аден тоже соскальзывает на пол, и мы занимаемся любовью на полу, покрытом едой, одеждой и утварью…

… Я отталкиваю моих защитников от Адена и преданно сижу у его ног, целуя колени…

… Мы с Аденом совокупляемся на полу, посреди разбросанных вещей и еды, как животные, и мечтаем о том, чтобы уединиться в горах и никогда больше не видеть других людей…

… Аден не отпускает меня ни на шаг, мы все время касаемся друг друга. Расставание причиняет физическую боль. Я не могу вспомнить ничего, кроме Адена…

…Я кричу на Леонарда Прекрасного, который пытается прочитать мне сказку. Отталкиваю его, бью кулаками в грудь и кричу, что мне нужен только Аден…

… Я с ревом бегу по саду Светлого дворца, умоляя придворных спасти меня от Энзо и светлого короля…

Я с достаточной четкостью помню время, проведенное с Аденом. Для меня не существовало ничего, кроме него, как будто остальные мысли и желания вдруг оказались недоступны. Почему Лорианна не стерла мою память? Это было бы проявлением гуманности.

Вспоминая, я ужасалась своим словам и поступкам, но при этом упорно заставляла себя пережить все снова, от начала и до конца. Это все равно, что снимать повязку после операции: постепенно поднимаешь бинт, корчась от боли, и тебе не терпится увидеть, насколько ужасна прячущаяся под ним рана.

Как, скажите мне, как может полная потеря себя сочетаться с совершенно безграничным счастьем?

Потом, измученная, я легла спать. Мне предстояло еще очень о многом подумать.

* * *

Итак: я свободна от черной страсти. Это странное ощущение, как будто во мне зияет дыра. Говорят, что страсть разрушила меня, но теперь, когда она ушла и разум полностью восстановился, мне трудно вспомнить, кто я такая. Моя жизнь никогда не блистала простотой, но в этот раз я совсем запуталась. Вроде все по-прежнему: Дийер приезжает чуть ли не каждый день, пытаясь вызвать у меня интерес к работе, Леонард зовет меня переехать во дворец, Энзо навещает по выходным. Но меня не покидает ощущение, что мне подарен шанс кардинально изменить мою жизнь, поэтому я улыбаюсь, вежливо отвергаю их предложения и оставляю свои секреты при себе. Вернее, не секреты, а секрет. Один небольшой секрет, но пока что я не готова делиться им со своими друзьями. Придет время — и тогда я покаюсь во всех грехах. А пока… мне предстоит задуматься о будущем. Давайте уж скажем прямо: жизнь, которая бросает тебя под колеса кареты — не самый разумный способ существования. Да и что такого полезного я сделала? Положим, я помогла нескольким клиентам, но если вспомнить о приключениях на Ингилере, то для некоторых они закончились очень даже плохо. Селену навсегда затянуло в илеру, а Тарх и Сибериус опозорились и потеряли власть и свободу.

Когда я разобралась с привезенной Энзо почтой (многомесячной давности!), то обнаружила в ней две дарственные: одну — на гору Арриту, от Селены Темной, другую — на озеро Кассилио, от Аристарха Дивного. Воспоминания об "интриге века" забурлили с новой силой. И что мне теперь делать с этими дарами? Особенно с горой. Навряд ли я когда-нибудь забуду, что Селена планировала сделать ее моим посмертным подарком. Может, ее переименовали бы в честь меня? Да и Тарх, скорее всего, забыл, что когда-то подписал дарственную на Кассилио, ведь с тех пор многое изменилось.

Поняв, что философские размышления не приведут ни к чему хорошему, я позволила себе насладиться заслуженным отпуском: бродила по лесу, собирала ягоды, грибы, отдыхала и читала книги. Прямо как нормальный человек. Леонард назвал это реабилитацией и заверил меня, что вскоре я почувствую себя прекрасно. И я искренне старалась ощутить на себе влияние целительной магии вечного эльфийского лета.