Поймать невидимку

– Он не мой дружок… – не договорив, я выгнулась и забилась – все мысли в кучу смешались, когда лиф платья вдруг оттянули и поймали горячим ртом сосок. – О… О, боже, что ты делаешь…

Отвечая лишь глухими, прерывистыми стонами, он глубоко всасывал остро торчащую верхушку, ктая ее внутри рта языком, а потом вдруг прикусил, заставляя меня вскрикнуть и вонзиться ногтями в его руку.

- Шшш… тихо, тихо…

– Не надо… Богдан… Увидят…       

– Плевать… – влажно дыша на сосок, он зализал укус, поднимая другой рукой подол платья. – Захочу, трахну тебя прямо здесь…  

Я напряглась, невольно сжимая ноги.

– Яхты больше не заслуживаю?

Он ухмыльнулся, поднимая голову.

– А вот и проверим, чего ты заслуживаешь… – пальцы уже касались треугольника трусиков, но ему явно хотелось большего.

– Уверен, что не пожалеешь потом? – процедила я сквозь зубы, понимая, что он продолжает провоцировать меня, хочет, что я сама его остановила.  

И раздвинула ноги. А вот не буду останавливать – пусть делает, что хочет. А потом прощения пусть просит, когда поймет, что я невинна, как монашенка, и не заслужила и десятой доли такого обращения.  

Не сводя с меня взгляда, он поддел пальцами кружево трусиков, и мы оба резко выдохнули от первого прикосновения.

– Неужели только сегодня я трогал тебя там? – не продвигаясь ниже лобка, дразнил меня осторожными поглаживаниями, путая пальцы в мягких волосках. – Как все изменилось…

– В голове у тебя изменилось! – выдохнула я, кусая щеку, чтобы не застонать.

– Такая горячая… – он мельком облизнул губы. – И злая… Сколько там мужчин побывало, а? Скажи мне правду, Соня…

И продвинул пальцы глубже. Я закатила глаза, подаваясь вперед.  

– Я уже… говорила… повторяться не буду…

– Да… говорила… – скользнув пальцами по клитору, он принялся вкруговую растирать его, размазывая влагу. – А потом пошла встречаться с другим…

Средний палец проник глубже, чуть надавил, обводя пульсирующее отверстие… и я не выдержала – отвернулась и захныкала себе в плечо, приподнимаясь ему навстречу...

С легкой усмешкой он остановил ласку, не вытаскивая руку.

– Хочешь быстрее, да? Ну же, давай… Попроси меня, моя маленькая шлюшка…

В ушах уже шумело, внизу животу стянулось готовое взорваться наслаждение, но я поняла, чего он добивается – чтобы я кончила, несмотря на оскорбления. Чтобы в сотый раз на сегодня убедить себя, что был прав.

И еще я поняла, что мне это надоело. К черту яхту! Уж лучше пусть на ней потом раны мне зализывает, чем вот так издеваться.

Силой воли заставив себя успокоиться и перестать плыть, я выдернула руки – Богдан сжимал их уже не так крепко. В три движения отстегнула ремень, скинула туфли и перелезла через коробку передач к нему на колени.

– Что ты делаешь?.. – он оторопело смотрел на меня, не пытаясь остановить.

Я же опустилась на него до конца и красноречиво вжалась в его возбужденный орган промежностью.

Глаза его расширились и замкнулись на мне, руки вцепились в ягодицы...

– Попросить тебя? – прошептала я, склоняясь к нему и потираясь щекой о его щетину.

Сглотнув слюну, он кивнул.

– Проси. Только осторожнее с желаниями…

Но мне было плевать – меня вело от его запаха – возбужденного запаха моего мужчины, от его опасной, но такой желанной близости. От близости момента, когда он, наконец, войдет в меня и поймет, что был первым. И меньше всего в этот момент мне хотелось осторожности.

– Сделай это, – попросила я. – Трахни свою шлюшку, любимый. Прямо сейчас.

***

Мещерский задохнулся от возбуждения и возмущения одновременно. «Трахнуть шлюшку?» Такой, стало быть, у них теперь разговор? Что ж. Запросто.    

В одно мгновение расстегнув ширинку, он высвободил каменно-твердую эрекцию, одновременно опуская кресло до самого дна машины. Решил не париться по поводу публичного секса – на улице уже давно темно, в парке никого нет, стекла тонированы гораздо сильнее разрешенного максимума. А если и набредет кто – что ж, кому видно, тому стыдно. Уж всяко не за Соню ему переживать, только сегодня под столом с увлечением отсосавшую ему при четверых посторонних.

Ему хотелось покончить с этим – трахнуть ее, убедиться, что лгала ему и выкинуть ее из машины, а заодно и из сердца. Нет, не за шлюшество. За ложь.

И вместе с тем, он не хотел торопиться. Хотел вкусить ее так, чтоб запомнилась – потому что другой такой у него уже не будет. При всем своем презрении и разочаровании, Богдан понимал это слишком хорошо, чтобы спешить.

– Иди сюда…

Медленно привлек ее за подбородок к себе, целуя и одновременно стаскивая через ногу тонкие трусики, оставляя их болтаться на другой ноге. Достал из внутреннего кармана резинку, раскатал на себе, стараясь поменьше касаться чувствительного места, и приподнял ее бедра над собой.

На секунду Соня замерла, и он тоже – будто оба засомневались в правильности происходящего.

– Ты – мой… – прошептала она вдруг, поедая его взглядом. Огромные серые глазищи с голубыми вкраплениями – как он мог не запомнить их в первый раз?