Поймать тигра за хвост

«Ну все, приехали, – подумал Донован. – Этот мелкий гад точит на меня зуб с тех самых пор, как стал лейтенантом. Знает, что дело чертовски непростое – ведь девицу мог прикончить любой парень в городе, – и хочет обернуть все так, чтобы от меня избавиться. Повезло, нечего сказать. Пришили какую-то дамочку, и вот я в эпицентре политических разборок».

– Будет нелегко, – продолжал Адамс. – Допускаю, что ее убил псих. – Умолкнув, он закинул одну тощую ногу на другую и сцепил пальцы на колене. – Ты, Донован, хоть иногда молишься?

Зардевшись, здоровяк изумленно уставился на Адамса. Увидел, что тот не шутит, и промямлил:

– Ну, наверное.

– Тогда вот тебе мой совет: молись как в последний раз, чтобы этот парень не оказался психом. Если он чокнутый, допускаю, что ему нравится убивать, и тогда он снова сунет ножик в какую-нибудь куколку. Зайдет в соседний притон, и у газетчиков появится еще один козырь. Это же не единственный дом свиданий в городе. Так что возьми его, Донован. На тот случай, если он псих и планирует продолжать.

В дверь постучали. Донован открыл.

– Сержант, док приехал, – сказал Джексон.

Адамс подошел к двери и встал рядом с Донованом.

– Прошу, док. – Он махнул рукой в сторону кровати. – Она вся ваша. На здоровье.

Док Саммерфельд – крупный лысый толстяк с безмятежной розовой физиономией – подошел поближе.

– Хм. Чисто, знаете ли, сработано.

Не желая выслушивать его ремарки, Адамс ушел в гостиную, где полицейский фотограф возился со своей камерой.

– Делайте, что велит сержант Донован, – сказал Адамс ему и Флетчеру. – С этого момента он руководит расследованием.

Донован видел, как оба изумленно переглянулись.

«Всем все ясно, – с горечью подумал он. – Первое убийство за два года, и его вешают на меня. Они же не дураки. Будь дело легким, отдали бы кому-то другому. Ну ладно. Может, будет и на моей улице праздник – впервые в жизни. Еще посмотрю на рожу этого гнома, когда все раскрою. Если раскрою».

– С чего начнешь, сержант? – спросил Адамс.

– Нужно узнать, кто был с ней вчера ночью, – не спеша заговорил Донован, тщательно выбирая слова. – На улице она не работала. Клиенты были с ней знакомы. Или же приходили по рекомендации. То есть это не был первый встречный. По словам уборщицы, основной клиентурой девушки были распутники средних лет, люди небедные. Может, она решила кого-то шантажировать, и ее грохнули, чтобы заткнуть рот.

Он заметил, что и Флетчер, и фотограф Холтби смотрят на него, изумленно выкатив глаза.

«Глазейте, мерзавцы, – сказал он про себя. – Небось думали, что я ни на что не способен?»

– Пока ею занимается док, опрошу соседей. Возможно, они видели этого парня, – продолжил он вслух.

– Ты, сержант, живешь надеждами, – сказал Адамс. – Эти шлюхи спят и видят, как бы слить информацию копам.

Холтби сдавленно хихикнул.

– Убитая из их племени, – тихо заметил Донован. – Может, у них развяжутся языки.

Адамс, подняв брови, уставился на сержанта. Взгляд его стал задумчивым.

– Хм… Ты у нас тонкий психолог.

Донован повернулся к Флетчеру. Тот немедленно стер ухмылку с лица.

– В спальне нож для колки льда. Проверь отпечатки. Живо! Давай-ка: поменьше стой, побольше двигайся.

Флетчер напрягся.

– Есть, сержант.

Донован вышел из квартиры.

Какое-то время Адамс смотрел ему вслед, после чего вернулся в спальню, чтобы поговорить с Саммерфельдом.

II

В дверь настойчиво звонили. Рафаэль Сластинс наспех вытер потное лицо рукавом халата.

Когда у дома остановились полицейские машины, он понял: рано или поздно в дверь позвонят.

Что же стряслось? Что-то у соседки сверху. Сластинс слышал над головой тяжелые шаги. Вздрогнув, он подумал: ее, несомненно, убили. Как раз когда он тут обустроился и жизнь пошла на лад.

По-прежнему разрывался звонок. Сластинс окинул беглым взглядом пыльную, неопрятно обставленную комнату. Он уже успел скрыть следы своих вечерних занятий. Прибираться не хотелось, но машины под окном означали, что сюда вот-вот нагрянет полиция.

Все бумаги, конверты, алфавитные списки и телефонные справочники Сластинс сунул в комод. Запер его на ключ. Без ордера туда никто не сунется. Даже если комод откроют, не смогут ничего предъявить. Но поймут, что Сластинс снова взялся за старое.

Пекинес Лео, сжавшись в кресле, смотрел на входную дверь. Тяжело дыша, пес перевел испуганный взгляд на хозяина – словно понимая, что за дверью враг.

Сластинс нежно погладил его по голове, но успокоить не сумел: пекинес чуял, что хозяину страшно.

Взяв себя в руки, толстяк подошел к двери. Повернул ключ, собрался с духом, открыл.

Поднял взгляд на здоровенного мужчину. Этого человека он раньше не видел. А ведь за дверью мог стоять сам лейтенант Адамс. Какое облегчение!

– Вы что-то хотели? – Он попробовал улыбнуться, но сумел изобразить лишь натянутую гримасу.

– Я из полиции, – сказал Донован. Лицо толстяка казалось ему до боли знакомым, но тугодум-сержант, покопавшись в памяти, так и не сумел вспомнить, где его видел. – Представьтесь.

– Моя фамилия Сластинс. – Толстяк расположился так, чтобы сержант не мог заглянуть в комнату. – Что-то случилось?