Поиск исторического Иисуса. От Реймаруса до наших дней

К моменту Своей смерти Иисус имел репутацию несносного и опасного человека, настроившего против Себя практически всех: благочестивых фарисеев, политизированных священников и даже самогó бдительного Пилата. Одной из причин столь скорой и жестокой расправы над Иисусом было то, что к этому времени Иисус дистанцировался от столь многих Своих современников, особенно обладающих реальной властью, что уже никто не мог Ему помочь[526].

Мейер, в отличие от большинства коллег по «Поиску…», не характеризует свой образ исторического Иисуса каким-либо одним термином. Называя Иисуса «маргинальным Евреем», он избегает крайностей других реконструкций, сводящих всю жизнь и проповедь Иисуса лишь к какому-то одному аспекту: социальному, религиозному или политическому. «Маргинальность» учения и жизни Иисуса в реконструкции Мейера помогает пройти «тест Клаузнера», о котором писал Сандерс: «маргинальность», с одной стороны, помещает Иисуса в контекст современного Ему иудаизма, с другой стороны, показывает, почему впоследствии Его учение послужило созданию независимого от иудаизма течения.

Мейер не рассматривает детально вопрос о том, Кем считал Себя Иисус. Поскольку прояснение этой проблемы чрезвычайно важно для реконструкции целостного образа исторического Иисуса, вероятно, именно этой теме будет посвящен следующий том его серии.

Несмотря на весьма продуманную методологию и аргументированное изложение теории, исследовательский проект Мейера столкнулся с двумя основными возражениями. Первое заключается в том, что в своем анализе исторического контекста Мейер (в отличие от Кроссана, Борга, Хорсли и др.) не акцентирует внимание на социально-политических проблемах Палестины времен Иисуса. Гоулер пишет:

Чрезмерное доверие к историческим хроникам, большинство из которых созданы в кругах элиты римского общества, ведет к тому, что Мейер смотрит на жизнь Палестины «сверху вниз». Была ли Галилея «относительно спокойной» во времена Иисуса? Тацит, привилегированный римский автор, пишет, что «вся империя была в спокойствии во время Тиберия». Однако придерживались ли такого же мнения иудеи, страдающие от римской оккупации и тирании династии Ирода? Археологические свидетельства, информация о народных восстаниях и различных социально-религиозных течениях свидетельствуют о гораздо большем социальном и экономическом кризисе, чем это признает Мейер[527].

С учетом этих факторов критики считают, что учение Иисуса было направлено на разрешение социально-политических проблем Израиля, а не только на ожидание Царства Божьего.

Второе возражение также связано с критикой контекста. В своих работах, прежде всего в третьем томе, посвященном современникам Иисуса, Мейер (как и Сандерс) не уделяет внимания эллинизированному иудаизму. Хотя ряд исследователей (Кроссан, Мэк, Даунинг и др.) доказывают, что проводить реконструкцию следует именно в этом контексте. Естественно, признание его как основного для Иисуса радикально влияет на реконструкцию Его жизни и учения.

Итак, основные особенности проекта Джона Мейера таковы.

1. Мейер в своей реконструкции опирается преимущественно на канонические синоптические тексты, отрицая раннюю датировку и независимый характер апокрифических источников.

2. Он использует пять основных и три дополнительных критерия для установления аутентичности текста (критерии смущения, несводимости, множественности свидетельств, согласованности, «отвержения и казни» + наличие следов арамеизмов, согласованности с палестинским контекстом, живости повествования).

3. Исторического Иисуса Мейер описывает как «маргинального Еврея»: Его жизнь и проповедь выходили за рамки принятых в Израиле обычаев.

4. Центром проповеди Иисуса было грядущее Царство Божье, пришествие которого отчасти реализовывалось в провозвестии Иисуса.