Поиск исторического Иисуса. От Реймаруса до наших дней

5. С точки зрения участников «Семинара…», Иисус не был апокалиптиком, Его учение о Царстве Божьем трактовалось как проповедь царственного владычества Бога, имманентно реализуемого в этом мире.

6. Царственное владычество Бога проявляется в подрыве устоявшихся социальных и религиозных норм.

7. Исторический Иисус не считал Себя Мессией, а был лишь странствующим проповедником.

8. Исторический Иисус не желал Своей смерти, которая последовала за неким инцидентом в Иерусалимском храме.

3.2. Критика «Семинара по Иисусу»

Деятельность «Семинара по Иисусу» породила колоссальную волну критики как в США, так и за рубежом. Объем монографий и статей, посвященных критической оценке работы «Семинара…», в десятки раз превосходит объем текстов, изданных Фанком и его коллегами. Во многом именно желание опровергнуть излишне ревизионистские и нетрадиционные идеи «Семинара…» породило всплеск интереса к проблеме исторического Иисуса среди многих исследовательских сообществ, в первую очередь в самой Америке, а также в Европе.

Естественно, некоторые фундаменталистские и ультраконсервативные критики представляли деятельность «Семинара по Иисусу» как план сатаны, нацеленный на разрушение веры в Писание[403]. Менее радикальные авторы указывали, что попытка реконструировать образ Иисуса вне контекста основанной Им религии обречена на провал. Например, католический автор Гарри Уиллс утверждал, что без учета христианского богословия работа «Семинара…» по обнаружению истинного образа Иисуса «похожа не на поиск бриллианта в куче мусора, а на поиск Нью-Йорка на дне Атлантического океана»[404]. С богословских позиций выступал и Люк Тимоти Джонсон, доказывающий, что для корректного понимания христианства необходимо реконструировать образ не «исторического», а «реального» Иисуса: «Воскресшего Господа Иисуса, общение с Которым переживается в общине верующих, ощущается в проповеди и Таинствах, к Которому обращены молитвы, прославления и просьбы»[405].

Выдвигались претензии и к составу участников «Семинара». Уильям Лейн Крейг отмечал, что из 74 исследователей, участвовавших в окончательной редакции «Пяти Евангелий» (первой коллективной монографии «Семинара…»), лишь 14 ученых можно было считать состоявшимися исследователями, большинство же были авторами лишь одной-двух статей по библеистике, а 18 вообще не имели отношения к серьезному академическому изучению Нового Завета[406]. Крейг Бломберг указывал на тот факт, что практически все профессиональные библеисты из числа участников «Семинара…» были связаны с тремя университетами: Гарвардом, Университетом Клермонт или Университетом Вандербильта, – которые пользовались славой «либеральных» учебных заведений[407]. При этом ни представителей ведущих американских вузов, в которых есть специальные отделения библеистики (Йельский университет, Принстонский Университет, университет Дьюка), ни исследователей из католических исследовательских центров приглашено не было, как замечает Ричард Хейз[408]. Довольно часто в адрес участников «Семинара…» выдвигались аргументы ad hominem – например, Н. Т. Райт[409] и К. Эванс[410] утверждали, что за всей научно-критической работой «Семинара…» стоит скрытое желание наиболее значимых его участников «свести счеты» с собственным фундаменталистским или ультраконсервативным прошлым.

Более содержательная критика сводилась к следующим ключевым возражениям. Во-первых, участников «Семинара…» критиковали за некорректное использование критерия двойной несводимости. Еще в середине 1960‐х годов Н. Перрин указывал, что этот критерий может выявить лишь минимальное количество аутентичного материала, на основании которого выстроить целостную реконструкцию образа исторического Иисуса просто невозможно. Однако образ Иисуса в работах «Семинара…» реконструирован исключительно на основании этого критерия. Несомненно, критерий несводимости может предоставить некоторый объем бесспорно аутентичного материала, но, как замечает ведущий католический библеист Реймонд Браун:

Слишком строгое применение этого критерия приведет к абсурду: Иисус, Который не говорил, не думал и не делал ничего, что говорил, думал и делал любой другой еврей; Иисус, который не имел отношения к тому, что говорили, делали и думали в связи с Ним Его последователи после Его смерти[411].