Поиск исторического Иисуса. От Реймаруса до наших дней

Кем был разбойник, как не императором в поисках наживы? Кем был император, как не разбойником на троне? Разграничение между персонализированным насилием разбойничьих шаек и институционализированным насилием государственных армий было гораздо труднее оправдать в теории, чем поддержать его на практике. <…> Деревенский разбой являет аграрной империи ее неприкрашенный облик, ее нелакированную душу[448].

Понимание этого важно для корректной реконструкции образа исторического Иисуса, поскольку, во-первых, весть Иисуса распространялась именно среди израильских крестьян, во-вторых, некоторые участники «Поиска…» пытались представить Иисуса как лидера иудейских мятежников.

Для прояснения учения исторического Иисуса важно, что в I веке н. э. на территории империи большой популярностью среди простых людей пользовалась киническая философия. Естественно, это не была философия как целостная система осмысления бытия, а скорее некоторые мировоззренческие взгляды и весьма характерная для киников вызывающая модель поведения. Сохранились упоминания о трех киниках из заиорданского города Гадара. Согласно Кроссану, киники понимали жизнь как борьбу природы против культуры (в широком смысле этого слова). Следуя за антропологом Брайаном Уилсоном, Кроссан оценивает движение кинизма (в узкофилософском смысле и в более упрощенном массовом восприятии) как «интроверсивный (intriversionist) ответ на реальность истории»[449]: от мира, полного зла, несправедливости и страданий, следует максимально дистанцироваться, подрывая своей жизнью и своим поведением навязываемые миром социальные и культурные нормы. Это киническое мировоззрение, согласно Кроссану, должно быть интерпретационной рамкой, в которой следует понимать проповедь Иисуса.

Исходя из этих данных, образ исторического Иисуса в реконструкции Дж. Д. Кроссана предстает следующим образом.

Изначально Иисус был учеником Иоанна Крестителя и разделял апокалиптические идеи наставника. Однако позже, возможно после смерти Иоанна от рук Ирода Антипы, Иисус переосмысливает эсхатологические идеи. В результате учение Иисуса становится весьма похожим на простонародный кинизм. Следует отметить, что некоторые участники «Поиска» (например, Джеральд Даунинг, Бёртон Мэк и др.) отстаивают идею о прямом влиянии философии кинизма на проповедь Иисуса[450]. Кроссан дистанцируется от этой теории:

Я использую киническое мировоззрение лишь для сравнения, не считая его реальным фундаментом учения Иисуса. Я никогда не считал, что Иисуса-иудея следует заменить Иисусом-киником; по правде говоря, сама эта идея кажется мне абсурдной[451].

Называя Иисуса «киником», Кроссан лишь указывает на формальное сходство между ними. И киники, и Иисус обращали свою активность к народным массам, проповедовали и словом и делом, подвергали критике устои общества. Однако между ними были и различия: киники вели свою активность в городах, в то время как Иисус проповедовал в сельской местности; Иисус организовал вокруг Себя общину, в то время как киники были индивидуалистами.

В целом, как пишет Кроссан, «Иисус дает нам понять, каким мог быть еврейский кинизм»[452]. В его работах видно, насколько иудаизм I века был многообразным явлением. Если еще в середине XX века библеисты могли говорить о межзаветном иудаизме как о чем-то монолитном, то в исследованиях конца XX – начала XXI века ученые более подробно указывают, о каком именно «иудаизме» времен Иисуса идет речь: о консервативном иудаизме фарисеев, об испытавшем влияние платонизма иудаизме диаспоры, о саддукейском варианте иудаизма, об антисаддукейском иудаизме ессеев или общины Кумрана или, как у Кроссана, об эллинизированном иудаизме Галилеи.