Поиск на болоте

Еще вечером его внимание привлекли несколько новых книг, но то особое ощущение, что он находится на месте убийства, удержало его от того, чтобы взять их в руки. Сегодня же он ухватил одной рукой четыре последние в ряду книги и извлек их из узенького шкафа со стеклянной дверцей. Ему сразу бросилось в глаза, что между двумя томами Курта Тухольского находится сборник «49 рассказов» Хемингуэя. А первая книга была «Богини» Генриха Манна. Мёллер открыл титульные листы и сразу нашел простое объяснение этому: книги стояли в порядке их года издания. И если все книги расставлены по такому принципу, то «Богини» находились на своем месте уже два года. Он открыл последнюю страницу и прочел конец повествования: «Герцогиня сделала последний вздох. С холодной испариной на лбу и закатывающимися глазами она улыбнулась во мрак перед собой. И почувствовала, как улыбнулись во мраке».

Мёллер быстро поставил книгу на место. Ему было не по душе это случайное совпадение. Здесь в литературной форме была воссоздана ситуация, сходная с той, что случилась в этом доме пять дней назад. Вряд ли подобное могло повториться со стихами Тухольского. С большим удовольствием он начал читать первое стихотворение — «Когда ты родился»:

Ты так забавно носиком сопишь
И так смешно ножонками сучишь
Что не поверить, не понять,
Каким ты подлым можешь стать.
А?

Мёллер решил не открывать второй том Тухольского. В этот момент в комнату вошел Эберле. Он удивленно посмотрел на Мёллера.

— Товарищ криминальмайстер… — робко начал он.

— Карл, — поправил его Мёллер.

— Да, конечно, но… — Он подыскивал слова.

— Что «но»?

— Ты занялся чтением?

— И ты займись. Тут много всего.

— Но разве нам не пора?..

— Пока еще нет. Пора будет, когда придет пора. Нам нужно подождать, когда снег начнет пахнуть.

— Чем пахнуть?

— Убийцей.

— Ага!

По лицу Эберле было видно, что он ровным счетом ничего не понимает. Поэтому Мёллер встал, взял Эберле за руку и отвел к бутылочкам, закопанным в снег. Глаза у Эберле еще больше округлились, когда Мёллер сунул ему под нос одну из них:

— Понюхай.

— Я ничего не чувствую.

Мёллер закрыл бутылочку пробкой и повторил эксперимент со всеми бутылочками, вновь поставив их в снег.

— У нас дома, — начал он, — пиво пьют подогретым. Вино должно быть комнатной температуры, а коньяк согрет руками. Зачем? Для того, чтобы ароматические вещества проявили себя полностью. Точно так же обстоит дело с носом у Люкса. Хотя он в тысячу раз лучше нашего, но все-таки не воспринимает замороженные запахи. Нам ничего не остается, как подождать, когда запахи разморозятся. Для ориентировки я поставил эти бутылочки в снег. Как только он подтает в течение дня, мы тут же отправимся в путь. Тогда Люкс сможет взять след, а сейчас мы не продвинемся ни на метр.

— Так вот почему другие собаки ходили по кругу! Теперь до меня дошло. А они-то думали, что достанут убийцу через полчаса. Я это расскажу ребятам.

— Погоди, — остановил его Мёллер, — пока что и мы его не поймали. Цыплят по осени считают, говорит русская пословица.

— Что верно, то верно, — согласился Эберле.

В этом он разбирался. Уже пятнадцать лет занимался разведением кур, голубей и редких птиц.

Время тянулось медленно. Эберле, который в свои шестьдесят два года был почти на двадцать лет старше криминалиста, мучился от безделья. Он мог бы заняться своим микроавтобусом, который всегда требовал какой-нибудь починки, но не осмелился, потому что это могло выглядеть как отсутствие интереса к общему делу. Мёллер же, со своей стороны, не делал ничего, чтобы продолжить контакт. Скорее, наоборот.

Мёллер молча сидел на стуле и, похоже, ничего не замечал. Он как будто заперся изнутри. Человеку со стороны могло показаться, что Мёллер безмерно устал. Он сидел сгорбившись и положив подбородок на грудь. Руки как плети висели между колен. Мёллер совсем не был похож на криминалиста, преследующего убийцу.

Да и Люкс не напоминал полицейскую собаку с картинки. Он лежал у Мёллера под стулом и иногда двигался лишь затем, чтобы переложить голову с одного ботинка своего господина на другой. При этом он каждый раз вздыхал, будто выполнял непосильную работу.

После неполного часа такого сидения Мёллер встал и удивил Эберле вопросом:

— Считаете ли вы возможным, что преступник переночевал здесь?

Прежде, чем ответить, Эберле решил сначала закрепить свои новые отношения с Мёллером, для чего прибег к встречному вопросу:

— Что ты имеешь в виду?

— Ах, извини ради бога, я задумался.

— Ты считаешь, что он спал здесь? Но когда? До или после?

— Он мог здесь спать. После.

Мёллер произнес это с паузой, но без колебаний. Эберле показалось, что он хотел выделить обе эти части.