Поиски утраченного завтра

– Так вот, это как раз настоящие Павловы, среднее и младшее поколение. Наслаждаются жизнью богатых бездельников… Да, разумеется, я знаю про них, Никита. Они заметили мою ошибку, но это ничего не меняет.

– О, я говорил не о них, – возразил я.

Слаживающая задумчиво смотрела мне в глаза.

– Ты блефуешь, – сказала она наконец. – Хватит, Никита. Ты заигрался.

– И что же ты можешь сделать? – спросил я.

И обнаружил себя в хрустальной голубой мгле.

Конечно же, это был не хрусталь.

Лед.

Кажущаяся бесконечной толща льда вокруг. Откуда-то сверху шел слабый, едва заметный свет.

Холодно.

Я был вморожен в гигантскую глыбу льда наподобие «Витрувианского человека» Да Винчи – голый, с раскинутыми в стороны руками и ногами.

Не шевельнуться.

И не вдохнуть.

Можно только пялиться перед собой (хорошо, что веки открыты) и медленно задыхаться.

Ах ты ж сука, Слаживающая.

Нет, спасибо, что не фотосфера звезды и не черная дыра… А почему, кстати?

Пожалуй, причина может быть лишь одна…

Я задохнулся и ожил. Мысленно грязно выругался.

Причина может быть лишь одна.

Слаживающая наблюдает. Выжидает. Смотрит, что произойдет. Сбросить ледяную глыбу в звезду, если она убедится, что я беспомощен, для нее не проблема.

Значит, я могу выйти. Как вышел из кипящего расплава.

Я снова умер и возродился.

Задергался, пытаясь расколоть лед вокруг.

Ну да, да, конечно же… напугал ежа голой задницей… Лед очень твердый, даже подводные лодки не пытались его расколоть, всплывая на полюсах для своего единственного залпа, а медленно выдавливали, поднимаясь по сантиметру в минуту…

Так что же – Слаживающая смогла нейтрализовать меня так просто и незатейливо? Я проведу тридцать лет в ледяном плену, задыхаясь и сходя с ума? И все намеки, и догадки Думающего, все мои планы – чушь? Нельзя бороться со сверхсуществом?

Я дернулся снова.

Вперед. Вперед и вверх.

Я ведь тут сдохну, если не выйду!

Я просто сдохну, я застряну в своем вечном «вчера», я никогда не увижу Земли!

Холодная голубая стена передо мной вдруг разошлась ровной трещиной, уходящей вверх и вниз. Глубоко внизу плеснула темная волна. Высоко надо мной ослепительно вспыхнуло солнце.

Я жадно втянул в себя воздух. Вот удивительно, еда и вода мне практически не нужны, а без воздуха я задыхаюсь… Воздух был холодным, чистым и пах морем.

Так… хорошо бы не упасть вниз.

Наверное, я смогу выбраться под водой или по дну. Но это превратится в очень долгое путешествие.

Щель под моими ногами расходилась все больше, будто приглашая сдвинуть ноги и упасть в глубину. Я ударил кулаком по ледяной стене, и та пошла сетью мелких трещин. Град осколков пронесся мимо меня вниз, распарывая кожу и заполняя провал ледяным крошевом. А узкая трещина вверх превратилась в пологий неровный склон.

По нему я и пополз вверх, оставляя на каждом шаге кровавые отпечатки.

Восхождение заняло четверть часа, но я даже ухитрился ни разу не сорваться и не умереть. Моя первая мысль о глыбе льда была верна лишь отчасти – Слаживающая засунула меня в середину огромного айсберга. Когда я выбрался наверх, айсберг был расколот посередине, но не разошелся до конца, а она стояла на льду, глядя куда-то вдаль. На мой взгляд, там ничего не было, повсюду лишь открытое море, но ее зрение наверняка лучше моего.

– Привет, – сказал я, садясь на лед и свесив ноги в щель. – Блин, я все себе отморожу. Нельзя же так.

– Я хотела понаблюдать, как ты это делаешь, – сказала Слаживающая, не оборачиваясь.

– Ну и как?

– Не знаю. Никаких энергетических выбросов. Никаких изменений в пространстве-времени. Айсберг раскололся сам по себе, таким образом, чтобы обеспечить тебе удобный путь наверх.

– Круто, – порадовался я. – То есть ты натворила нечто такое, чего не можешь объяснить сама?

– Объяснить могу, понять – нет. Я не учла возможности появления у тебя потомков. После Обращения ты стал неуязвим, поскольку в каждый новый квант времени сдвигаешься назад, к началу своей жизни.

– Это даже не слишком ново, – съязвил я. – А почему я не воспринимаю этой прерывистости?

– Потому что квант времени обладает свойствами частицы и волны одновременно. Он дискретен и непрерывен.

– Во как… – кивнул я, ерзая на льду. Подо мной лед уже расплавился в лужу. Но если посижу так подольше, то рискую вмерзнуть в нее снова, как волк в детской сказке. Конечно, у меня нет хвоста, зато… – Но потомки тут при чем?

– Вы связаны. Кого бы ты ни породил, сам того не зная, он – твой якорь или спасательный круг, вынесенный во времени. Ты не можешь погибнуть. И не можешь быть остановлен – ни в огне, ни в воде, ни в самой совершенной тюрьме. Реальность начинает разрушаться, потому что ты должен выжить и что-то сделать. Понимаешь?

– Не совсем.

– Законы природы начинают меняться, чтобы сохранить тебя. Иначе разрушится сама ткань пространства-времени. Ты превратился в очень опасную бомбу, Никита Самойлов. Я не могу тебя взорвать и не могу тебя хранить. Тебя можно только выкинуть подальше и надеяться, что нас не заденет взрывом.