Пойти в политику и вернуться

26 июня 1996 года прилетели в Грозный. На снимке (слева направо): я в ранге заместителя председателя Госкомиссии по урегулированию в Чечне, председатель правительства Чеченской республики Николай Кошман, глава Чеченской республики Доку Завгаев, командующий группировкой войск Министерства обороны в Чеченской республике Владимир Шаманов

А 28 июня 1996 года мы провожали 245-й мотострелковый полк. Он покидал Чечню и возвращался в Нижегородскую область. На трибуне члены нашей комиссии (слева направо): первый заместитель руководителя Территориального управления органов исполнительной власти в Чечне Владимир Зорин, я, министр по делам национальностей Вячеслав Михайлов, командующий объединенной группировкой войск в Чеченской республике Вячеслав Тихомиров, командующий группировкой войск Министерства обороны в Чечне Владимир Шаманов и председатель правительства Чечни Николай Кошман

Перемирия в Чечне удалось добиться ценой тяжелейших для России Хасавюртовских соглашений. Наступила некоторая передышка. 3 октября 1996 года лидер самопровозглашенной республики Ичкерия Зелимхан Яндарбиев и председатель правительства России Виктор Черномырдин провели переговоры в Москве. В составе российской делегации, кроме Виктора Степановича, были: секретарь Совета безопасности РФ, полномочный представитель Президента в Чечне Александр Лебедь, Вячеслав Михайлов, Николай Кошман, я, другие официальные лица

С министром внутренних дел Анатолием Куликовым, которого я в 1998 году сменил на этом посту. 1995 год

19 января президентский дворец удалось взять. Помню, мне позвонил Черномырдин, мы как раз взяли дворец – у меня даже фотография есть на его фоне. Черномырдин говорит: «Президентский дворец возьмите, наконец». – «Да ради бога, сейчас возьмем, флаг повесим». Тут же поставил флаг и потом послал фотографию Черномырдину.

В конце января я вернулся в Москву, на следующий день встретился с Илюшиным. Он говорит: «Все хреново. Видимо, вас всех будут снимать. Президент недоволен». Чувствовал я себя паршиво, перед отъездом, как и Егоров, заработал двустороннюю пневмонию. Меня еле-еле поставил на ноги полковник из Федерального агентства правительственной связи и информации (ФАПСИ). Отвел меня в солдатскую баню, обмазал медвежьим жиром, я в предбаннике и заснул. Утром просыпаюсь, меряю температуру – 35. Но слабость, конечно, еще ощущал долго. Позвонил Ельцину, он тут же меня принял. Доложил. Вижу, ему все это уже неинтересно. Наверное, думал о том, как из этой ситуации выходить. Тогда я предложил сделать ставку на тех, кто теоретически может нас поддержать, поработать со всеми возможными партнерами. В первую очередь с Турцией, которая в тот момент сотрудничала с Дудаевым – там лечились и переводили дух боевики. Ельцин предложил мне срочно лететь в Турцию. Что я и сделал.

Посол посоветовал мне обращаться к президенту Турции Демирелю – «бабак», значит отец. Он был 1928 года рождения и годился мне в отцы. Поговорили очень тепло, и Демирель действительно пошел нам навстречу. Мы подписали соглашение с турецкой контрразведкой об обмене информацией, и это осложнило отношения Стамбула и Грозного.