Поющая для Зверя

Это не та девушка, с которой мы делили все мысли и чувства, пока жили на Архаире. Это что-то новое, порочное и злое. А возможно, Аза всегда была такой, просто прятала это очень глубоко в себе?

— Мы больше не дети, — произносит она, словно читая мои мысли. — И я больше не собираюсь терпеть тебя рядом с собой. Твою мнимую святость, отрешенность, ощущение, что ты типа не такая как все. С меня довольно, Аиша, — ее губы сжимаются в тонкую нить. — Твое положение обязывало меня относится к тебе почтительно, но теперь, — ее бровь изгибается, — выше стою я. И нравится тебе это или нет, но ты будешь делать так, как я скажу.

С этими словами она, разворачиваясь, уходит вслед за Зохом, тащащим Эмира на себе. Я смотрю им вслед с болью в груди, понимая, что что бы ни случилось завтра, моя жизнь навсегда изменится.

Глава 15

— Тебя сняли с уборки помещений. Теперь для тебя другая работенка есть. Сломались все посудомойки. Твоя вотчина отныне — мытье посуды.

А я стою и ловлю каждое слово Куфеи. Она говорит и говорит про чертово посуду, а я все жду, сняли ли с меня обязанность приносить еду Эмиру. Об этом пышная кухарка молчит. Пытается разглядеть в моем лице какое-нибудь недовольство, но его там нет и быть не может.

Мне плевать на месть Азалии в таком виде. Драить туалеты, мыть посуду, менять белье — не все ли равно? Работа — она вся одинаково тяжелая для горничной на «Черной Бездне». Я ни секунды не сомневалась в том, что сбой в работе посудомоек — всего лишь внушение Азы. И бороться с ним я не смогу. А значит то, что я упаду на пол и буду ныть о том, как мне тяжело — ничего не изменит.

Я подхожу к раковинам, под завязку набитыми грязными тарелками с остатками вчерашней еды.

— Перчатки ищешь? — хмыкает Куфея в ответ на мой вопросительный взгляд, и я киваю. — Нет их. Никто не думал, что на «Черной бездне» такой сбой произойдет.

Скрипя зубами, я засучиваю рукава, выливая на губку химическую жидкость красного цвета, и погружаю руки в горячую воду. Надо будет попросить у Хелоны медицинские.

Чуть морщусь, чувствуя, как кожу начинает щипать буквально через несколько минут. Не знаю, что в составе этого средства, но оно явно проест мои руки до кости через пару недель.

Время приближается к завтраку, и я буквально гипнотизирую глазами часы.

Хоть бы она поставила поднос на привычное место…

Хоть бы…

Моя надежда сводилась к тому, что Азалия просто не знала о том, что Эмир приказал мне приносить еду. Потому что если это не так, то я просто сойду с ума. Наверняка Зох или кто-то из его подручных будут караулить по ночам мою каюту, чтоб не сбегала куда не следует…

Я не вижу, что творится за широкой спиной Куфеи. Она бегает из отсека поваров сюда, что-то активно сооружая перед собой.

— После обеда к тебе присоединятся другие девушки, — хмуро произносит она, видя, что я не сильно преуспела с заданием. — Кем ты вообще, мать твою была? Впервые вижу бабу, неспособную посуду мыть. — Она подходит ближе, сгребая все «помытое» мной обратно. — Намыливаешь, опускаешь в эту воду, а потом сюда. И только после на сушку. Ясно? — я смотрю на нее, быстро кивая. — То, что ты сделала — это фактически отравление моющим средством. Э… Бестолочь! — махает на меня в сердцах, уходя обратно на кухню. Но у самых дверей поворачивается, смотря в упор. — Чего стоишь истуканом? Ты, чай, немая, а не слепая. — Мой непонимающий взгляд. — Поднос взяла и побежала! — прикрикивает Куфея, и тут я только замечаю приготовленную еду. — Если генерал разорется опять, то я скажу, чья это вина! Шевелись давай! Господи… За что мне эта напасть?..

Она продолжает что-то бурчать себе под нос, а я не чуствуя ног от счастья, хватаю еду, отирая руки от мыльной пены прямо на ходу о свой комбинезон.

По коридорам иду воровато оглядываясь, боясь столкнуться с Азалией. Если она выяснит об этом моем назначении, то всему конец.

Сердце ухает в груди тем громче, чем ближе подхожу к капитанской каюте. Руки бьет мелкая дрожь, и я даже представить себе боюсь эту встречу.

Что Эмир почувствует, увидя меня?..

Узнает ли?.. Или Азалия стерла из его памяти абсолютно всё?..

Мое лицо сканирует компьютер, и когда дверь отъезжает, тишина начинает прямо давить на уши.

Вхожу воровато, оглядываясь по сторонам. И видя Эмира, повернутого ко мне спиной, замираю на месте.

Он сосредоточен на данных, всплывающих на экране. А я дышать боюсь, и в то же время хочу произвести столько шума, сколько это вообще возможно, чтобы только увидеть его взгляд на себе, чтобы проверить, понять…

— Поставь поднос на стол, — холодным тоном произносит он, вырывая меня из радужных фантазий. Не двигаюсь с места, и чувствую, как губы и руки начинают трястись. А Эмир даже не поворачивается, продолжая тыкать на какие-то кнопки и глядя прямо перед собой.

А потом он вдруг понимает голову и хмурится:

— Ты застыла на месте, потому что тебе что-то нужно? — он поворачивает голову, сталкиваясь со мной взглядами, и у меня все внутренности переворачиваются, а еда с подноса так и норовит слететь из-за трясущихся рук. — Я слушаю?

Ничего.