Поющая для Зверя

Быстро прячу их за спину, чувствуя странную неловкость, будто меня поймали с поличным.

— Покажи, — приказным тоном. — Покажи мне, Аиша…

Несколько секунд я упрямо смотрю ему в глаза, а потом сдаюсь, вытягивая правую руку вперед.

Горячие пальцы Эмира чуть касаются раздраженной кожи, и от этого словно становится легче. Его прикосновение будто лечит меня.

— Идиотство… — рычит он, еле слышно. Его рука все еще соприкасается с моей, и через несколько секунд это станет уже настоящей близостью. — Я разберусь с этим, Аиша. Слышишь? Я обещаю тебе…

Эмир отпускает мои пальцы, и вокруг вновь словно образуется вакуум пустоты. Что, если история про «половинки» не выдуманная? Что, если мы и правда тянемся друг к другу, как единые части целого?..

Больше он об этом не вспоминает. А я теряю счет времени, пока мы играем.

Эмир оказывается очень терпеливым и мудрым учителем. Объясняет мне по нескольку раз ходы каждой фигуры, и совсем не злится, когда я допускаю ошибки.

За каким-то чертом я начинаю представлять, каким бы он стал отцом, и от этого становится дурно. В горле образовывается огромный горький ком.

— Что-то не так?

Все так, за исключением того, что я представляю себе твоих детей, мальчика и девочку с черными кудрями, которые у нас никогда не будут общими.

— Аиша, принести тебе стакан воды? Ты выглядишь бедной.

Он действительно уходит, возвращаясь с целым графином, а мне становится только гаже на душе от этой заботы.

Возможно, мне было бы проще забыть и отпустить его, если бы ничего этого не было. Если бы он был жесток и небрежен со мной.

— Аиша, ты родилась немой, или что-то произошло с тобой?

Не поднимая на него глаз, я делаю неопределённый жест плечами, который он воспринимает на свой лад.

— Знаешь, иногда я думаю о том, что делает нас людьми, — Эмир чуть хмурится, вертя в руках «черную королеву», которая принесла ему очередную победу несколько минут назад. — И я понимаю, что это вовсе не органы чувств. И даже не способности, отличающие нас от других. Это ведь так просто, правда, — он вдруг поднимает карие с зелеными прожилками глаза, и у меня перехватывает дыхание. — Выбор. Выбор быть кем угодно. Творить зло или добро. Быть святым или монстром. Любить или ненавидеть. Созидать или уничтожать. Полная свобода воли. Если кто-то и есть за пределами космоса, кто создал нас, а я уверен, что это так, — Эмир усмехается, — ведь я избороздил его порядочно. То этот создатель дал нам все фигуры в руки, — он сжимает «королеву» крепко в кулаке. — Поставил якоря встреч с людьми, и наделил свободой воли. А теперь наблюдает за тем, как мы проходим эти испытания.

Я почти не душу, слушая его. Что бы ни происходило в голове Эмира, это однозначно какая-то внутренняя борьба.

— Каждый из нас может быть кем угодно, — едва слышно произносит он, — зверем или благодетелем. И во многом, это определяет наше прошлое. И знаешь, что Аиша? — он поднимает на меня глаза, и у меня мурашки по коже идут от того, как Эмир смотрит. — Прошлое в моей голове, оно словно картонное. Нет, — он мотает головой, — там полно событий, но нет никаких эмоций. Я словно… Словно долбаный робот, проживший жизнь на автомате. Я не знаю, что стало причиной всему. Почему я сейчас здесь? Какого дьявола именно этот корабль? Зачем я веду нас в Эрлис Луванг? Кто я вообще, и зачем существую?..

Я вздрагиваю всем телом, когда он делает резкое движение, переворачивая доску, которая валится на пол с громким треском. Фигуры падают и разлетаются по всем углам комнаты.

Вжимаюсь в спинку кресла, сильно стискивая пальцами подлокотники и зажмуриваюсь. Почему-то мне кажется, что он может наброситься на меня, но этого не происходит.

Эмир просто роняет голову на ладони, упираясь локтями в бедра.

— Проклятье… Бл***… Это все не имеет никакого смысла… Никакого…

Он сильно сжимает пальцами голову с такой силой, что мне кажется, он может расколоть ее надвое.

Мне страшно. Эта вспышка его ярости пугает. Но вместе с тем… Сочувствие невероятных масштабов заполняет все мое существо.

Ярость на Азу просыпается вулканом.

Она не просто отобрала меня из воспоминаний. Она лишила Эмира чувств. Всего, что было связано у него со мной.

Он продолжает тихо материться, раскачиваясь из стороны в сторону, а мне больше не страшно.

Не вполне осознавая, что делаю, я осторожно встаю со своего места и подхожу к нему, боязливо касаясь пальцами плеча.

Эмир вздрагивает всем телом, вскидывая на меня полубезумные глаза. Он словно и вовсе забыл, что не один, что я все еще здесь.

Мы так и замираем, просто смотря в глаза друг другу, и мне даже кажется, что в Эмире мелькает узнавание… Невозможное, немыслимое после внушения Азы… И все же…

— Прости, я не хотел тебя напугать… — осипшим голосом произносит он. И я чуть улыбаюсь, качая головой, показывая ему, что все в порядке.

Пальцы до сих пор касаются его плеча, и подушечки пальцев пробивает ток от жара его тела.

Как же я жалею, что больше не обладаю голосом. Что не могу помочь ему, исцелить душу… Забрать его боль…