Поющая кровь

Группа всадников остановилась, не доезжая до окраины городка. Соушейн не имел ни крепостных стен, ни ворот, ни сторожевых башен. Свет от свечей и ламп все так же трогательно изливался сквозь окна домов, а дым бесхитростно поднимался из печных труб.

С противоположной стороны Соушейна небо окрасилось оранжевым заревом. Стужа принюхалась. Густой дым поднимался в воздух. Он перекатывался по равнине, подобно серой волне.

— Они жгут поля, — зачем-то произнес Терлик.

Она остановила лошадь.

— Что-то здесь не так, — пробормотала она. Пристально всмотрелась в мятежников. По-прежнему их около пятидесяти, по ее приблизительному подсчету. Значит, есть другой отряд, который подкрался и запалил огонь, в то время как их соучастники ожидают сигнала к наступлению. Сколько же их всего? — гадала она.

Но кое-что настораживало ее еще больше.

Улицы Соушейна по-прежнему оставались пустынны. Двери заперты, свечи продолжают безобидно гореть, как будто ничего не происходит. Хотя огонь на полях уже поднялся слишком высоко, а воздух полон запаха дыма. Не может быть, чтобы никто в городе ни о чем не догадывался.

— Я бы подбежала к дверям, чтобы посмотреть, в чем дело, — вырвалось у нее. — Я бы бросилась спасать свой урожай. Я бы предупредила соседей. Я бы кричала, и визжала, и изо всех сил лила бы воду на свою крышу.

Терлик понял, что она имела в виду.

— Должно быть, они все знают, — предположил он. — Они боятся и прячутся.

— Но кто мог их предупредить? — возразила она. — Ведь нападение должно было быть неожиданным.

Ее спутник поднял бровь:

— Мы ведь знаем кто.

Она поняла, что он хочет этим сказать. В задумчивости потерла подбородок. Всеми печенками она чувствовала что-то неладное, все выглядит так неестественно. Неужели Невезучий предупредил их? Она усмехнулась про себя. Ни у одного из этих крестьян не нашлось бы достаточно денег, чтобы оплатить его услуги.

— О боги! — неожиданно вскричал ее друг. — Что это за чертовщина, провалиться мне во все девять кругов ада? — А затем добавил, уже намного тише и сдержаннее: — А я-то еще смеялся над твоими рассказами о колдунах.

Из-за Соушейна с ревом вырвался в небо огненный смерч. Он извивался и закручивался среди туч, рассыпаясь и вновь принимая новые формы. Он ярко горел с чудовищной силой, возникая из ничего, полыхая сам по себе.

Пламя причудливо отражалось на рваных тучах, небеса стали похожи на гобелен, где кроваво-красные пятна и тени сменяют друг друга.

— Рука! — прохрипел Терлик. — Она сейчас прихлопнет Соушейн!

И в самом деле. Столб огня слился воедино, видоизменился и принял окончательную форму: теперь это была огромная и ужасная рука, она сгибала и разгибала дьявольские пальцы. Рука зловеще надвигалась на город, подбираясь все ближе, испуская дым и искры. На мгновение она застыла над Соушейном. Затем обрушилась вниз.

Потоки пламени хлынули по улицам, растекаясь во все стороны, зажигая все, что только могло гореть. Деревянные жилища вспыхивали красно-оранжевыми огненными шарами, они рассыпались искрами и горящими досками, которые падали на крыши других зданий, распространяя пожар и разрушения. Дьявольской руки больше не было видно, но колдовской огонь мчался с неимоверной быстротой по всем улочкам и переулкам.

И только теперь распахнулись двери домов и лавок. Вооруженные солдаты, крича от ужаса, выбегали на улицы, сбивая пламя со своих алых накидок и украшенных перьями шлемов, они спасались бегством, словно напуганные крысы. Языки пламени, вспыхивавшие со всех сторон, высвечивали их лица, искаженные страхом.

— Солдаты гарнизона, — крикнула Стужа. — Они оказались здесь еще раньше нас!

Жители городка высыпали наружу вслед за солдатами — женщины с детьми на руках, мужчины, прикрывающие своих жен одеялами или попонами.

Разлетелись в стороны ворота конюшни. Конный отряд рванул на улицы. Лошади, обезумевшие от огня, топтали всех на своем пути, давя без разбора как детей, так и солдат. Вопли и крики, полные боли и отчаяния, доносились из города, заглушаемые ревом огня, грохотом рушившихся камней и бревен.

Все это время мятежники выжидали, наблюдая. Наконец в один мощный голос они издали победный клич. Размахивая факелами, они пришпорили коней и ринулись к беспомощному Соушейну.

«Кел!» Это имя само вырвалось из глотки Стужи. Ужас и ярость разрывали женщину на части — страх перед могуществом силы, свидетельницей которой она стала, и дикое стремление увидеть своего безжалостного сына. Она направила коня к Соушейну, туда, где бесчинствовали разбойники, проклиная то семя, что даровало Келу жизнь.

Разбойники набросились на город с неистовой силой, они швыряли факелы в окна и двери домов или использовали их как горящие дубины, когда под руку попадался горожанин или солдат. Как только кто-нибудь из мятежников оставался без факела, он тут же обнажал меч. Красное пламя отражалось на блестящих стальных клинках.