Поющие в терновнике

– Вы не правы, миссис О’Нил, будь это правдой, Джастина преспокойно, безо всяких угрызений совести, могла бы приехать домой. Вы недооцениваете ее любовь к вам. Я сказал, что Джастина теперь мучается угрызениями совести по моей вине, это из-за меня она осталась в Лондоне, она хотела быть со мной. Но терзается она из-за вас, а не из-за меня.

От Мэгги дохнуло холодом.

– Она не имеет права терзаться из-за меня! Пускай страдает за себя, если не может иначе, но не за меня! Только не за меня!

– Значит, вы мне верите, что она понятия не имела о Дэне и кардинале?

Ожесточение Мэгги схлынуло, словно он напомнил, что тут еще многое поставлено на карту, о чем она позабыла.

– Да, – ответила она, – я вам верю.

– Я приехал к вам потому, что Джастина нуждается в вашей помощи, но не может вас об этом просить, – сказал Лион. – Вы должны ее убедить, что надо опять жить настоящей, полной жизнью… и не в Дрохеде, у Джастины своя, отдельная, жизнь, с Дрохедой никак не связанная.

Он откинулся в кресле, положил ногу на ногу, снова закурил.

– Джастина сейчас носит некую власяницу, казнит себя и кается в несуществующих грехах. Только вы одна и можете ей это растолковать. Но предупреждаю вас, если вы решите раскрыть ей глаза, она уже не вернется домой, а вот если станет продолжать в том же духе, так, пожалуй, вернется навсегда.

Лион чуть помолчал.

– Для женщины с ее характером сцена – еще не все и уже недалек тот день, когда она это поймет. Ей станут нужны близкие люди, и придется выбирать: либо родные и Дрохеда, либо я. – Он улыбнулся, глядя на Мэгги все понимающими глазами. – Но только близкие люди – это для Джастины тоже недостаточно. Если она выберет меня, она может сохранить и сцену, и вот этого преимущества Дрохеда ей не даст. – Теперь он смотрел на Мэгги сурово, как на противника. – Я приехал просить вас постараться, чтобы она выбрала меня. Возможно, мои слова покажутся жестокими, но мне она гораздо нужнее, чем вам.

Но и к Мэгги вернулась обычная твердость.

– Дрохеда тоже не такой плохой выбор, – возразила она. – Вы говорите так, будто на этом для Джастины все кончится, но вы сильно ошибаетесь. Она и сцену сможет сохранить. У нас тут есть отличная любительская труппа. Даже если Джастина выйдет замуж за Боя Кинга– мы с его дедом много лет на это надеемся, – пока она будет в разъездах, о ее детях позаботятся не хуже, чем если бы она вышла за вас. Здесь ее родной дом! Наша здешняя жизнь ей знакома и понятна. Если она выберет Дрохеду, так не вслепую, а прекрасно зная, что ее ждет. А можете ли вы сказать то же самое о жизни, которая ждет ее с вами?

– Нет, – невозмутимо ответил Лион. – Но Джастина среди неожиданностей как рыба в воде. В Дрохеде она задохнется от однообразия.

– Вы хотите сказать, что здесь она будет несчастна?

– Нет, не совсем. Я не сомневаюсь – если она решит вернуться и выйдет за этого Боя Кинга… Кстати, кто он такой?

– Наследник соседнего имения, Бугелы, друг детства Джастины, но хотел бы стать не только другом. Его дед желает этого брака, так сказать, из династических соображений, а я – потому что, на мой взгляд, именно это Джастине и нужно.

– Понимаю. Что ж, если она вернется сюда и выйдет за Боя Кинга, она научится быть счастливой. Но ведь и счастье относительно. Едва ли та жизнь принесет ей такое удовлетворение, какое она нашла бы со мной. Потому что Джастина любит не Боя Кинга, миссис О’Нил, она любит меня.

– Тогда она выбрала очень странный способ доказывать свою любовь, – заметила Мэгги и позвонила, чтобы подали чай. – И потом, мистер Хартгейм, я уже говорила, вы переоцениваете мое влияние на дочь. Джастина никогда ни в грош не ставила мои слова и тем более – мои желания.

– Вы умная женщина, – сказал Лион. – Вы и сами знаете, что можете повлиять на нее, если захотите. Единственная моя просьба – подумайте о том, что я сказал. Не торопитесь, время терпит, и я тоже человек терпеливый и умею ждать.

– Тогда вы просто музейная редкость, – улыбнулась Мэгги.

Больше ни он, ни она об этом не заговаривали. Хартгейм провел в Дрохеде неделю и все время держался просто как гость, хотя Мэгги чувствовала – он старается, чтобы она поняла, что он за человек. Братьям он очень по душе, это ясно – едва на выгонах прослышали о его приезде, все они собрались на Главной усадьбе и оставались дома, пока он не уехал обратно в Германию.