Поющие золотые птицы. Рассказы о хасидах

– Не торопись, Голда, послушаем лучше, что нам скажет реб Арон, – урезонил жену раби Яков.

И рассказчик продолжал.

Не долго торжествовали два отца, два хитреца. Неведомо как, но дошли до Григория все детали краткого супружества Оснат. И по справедливости и без предрассудков пришел он к счастливому выводу, что, в сущности, ничто не препятствует ему взять в жены возлюбленную им девицу. “Прочь сомнения! Осторожность в любви губит счастье”, – сказал Гриша своей избраннице.

И сговорились промеж собой Оснат и Григорий, и сбежали вместе, и поженились.

– Ой, Боже! – не удержалась от восклицания Голда и в ужасе закусила нижнюю губу, – наверное, мучил негодяй бедняжку, беспутную эту, а потом обманул и бросил!

– Нет, Голда, – сказал реб Арон, – от многих людей доходили вести, что поселились молодые в большом столичном городе, подальше от знакомых глаз, и жили в любви и счастье.

– Трудно поверить. Что их роднит, реб Арон? – возразила Голда и вытерла слезы, – да и живут они одни, а счастье в одиночестве – неполное счастье.

– Кто рассудит, Голда, что доставляет счастье в любви: то, что нам известно, или то, чего мы не знаем? – загадочно возразил реб Арон, рискуя нейтралитетом рассказчика. Затем продолжил.

Итак, Оснат сбежала. Пришла беда. Трактирщик разодрал на себе одежды, и объявил дочь свою умершей, и сидел дома положенные дни траура. Да и помещик горевал не меньше.

Со временем притупилось отцовское горе. Частенько заходит помещик в трактир. Усядется за стол. Трактирщик сядет напротив. Жена его, как прежде сказано, щедро наполнит тарелки отменной едой и доверху нальет водку в стопки. Мужчины пьют. Едят. Молчат. “Родственные души. Осел об осла трется”, – думает хозяйка.

– Есть новости? – спросит помещик.

– Никаких, – ответит трактирщик.

– Скажи жене, пусть снова нальет.

– Сам налью.

На этом реб Арон закончил рассказ. Хасиды сидят, задумавшись. Верить или не верить? Хорошо или плохо кончилась сказка? Вопрошающе смотрят на раби Якова. А тот благодарит рассказчика и просит его передать привет своему другу раби Меиру-Ицхаку, цадику из города Добров.

На Бога надейся – не оплошаешь

В одном местечке евреи были поделены на две партии. Одна половина – хасиды, а вторая половина к хасидам пока не примкнула. Хасидов возглавлял, как положено, горячо любимый и почитаемый ими цадик, ответная любовь которого распространялась не на одних лишь его обожателей, но на всех евреев местечка (и не только местечка). Раби полагал, что хасидами неизбежно станут все его местные единоверцы, ибо притягательность правоты неодолима. Ну, а те евреи, что еще не открыли свои души чистому потоку новых идей, продолжали, как их отцы, деды и прадеды молиться в старой синагоге и весьма ценили и уважали своего мудрого раввина. Любопытно, что цадик и раввин были большими друзьями. Возможно, не принципы, а лишь различие темпераментов удерживало жизнелюбивого цадика и основательного раввина на их неодинаковых позициях.

В пользу оптимистического прогноза цадика касательно прибавления полку хасидов говорил тот факт, что год от года раввин все больше завидовал другу и его питомцам, наблюдая всегда веселую и никогда не сомневающуюся в благополучном исходе любого дела братию. В жизни, однако, результат бывает противоположным прогнозу мудреца. Поживем – увидим.

– Больше простой веры, больше надежды на Бога, – говаривал другу цадик.

– И это, милейший, ты говоришь мне, раввину, денно и нощно изучающему Святые книги! – с притворной обидой возражает раввин.

– Не кипятись, дружище! Есть у меня один хасид, что живет в селе на окраине нашей волости. Он – арендатор у помещика, и никогда не торопится отдавать долги хозяину, хоть и знает, какие кары грозят должнику. Ибо уверен он, что Бог не оставит его и поможет в самую последнюю минуту. Вот уж много лет надежда на Господа выручает его. Не хочешь ли познакомиться с ним?

– Много лет, говоришь? Это убеждает. Чем дольше мы смотрим назад, тем яснее видим, что ждет нас впереди. Непременно поеду и погляжу своими глазами на небывалое чудо – храброго арендатора, что не боится своего злодея-хозяина, – сказал на прощание раввин.

***

– Это ты и есть тот самый арендатор, вечный должник у своего хозяина и отчаянно смелый хасид, не страшащийся изверга помещика? – с такими словами обратился раввин к арендатору, входя в дом.

–Не знаю, что слышал ты обо мне, уважаемый раби. Сейчас ты мой гость, и прошу за стол. Ужин как раз поспел. Правда, женушка? – обратился хозяин к раввину и к жене, хлопочущей у печи. Женщина приветливо улыбнулась гостю и, не отвечая на вопрос мужа, принялась накрывать на стол.

– Цадик рассказывал о тебе с восхищением, вот я и приехал познакомиться с исключительным представителем вашего хасидского товарищества, – сказал проголодавшийся в дороге гость и с довольным видом занял место у стола.

– Я – не исключение, я – как все наши. За ужином и поговорим. А тем временем, что ты совершаешь молитву и омываешь руки, дорогой раби, на белой скатерти появится все лучшее, что есть в доме.