Пока бьётся сердце

– Полагаю, что Дин тебе рассказал?

Одно упоминание его имени заставляет меня покраснеть.

– Так по Фейсбуку[8] все понятно. Ты изменила свой семейный статус на «не замужем» и каждые несколько часов публикуешь грустные, удручающие цитаты.

– Мне так легче. Так ты говоришь, что он ничего не упоминал об этом?

В груди что-то сжимается, и щеки обдает жаром.

– Я этого не говорила.

– Я так и думала, – категорично заявляет Мэнди, возвращаясь на кухню, чтобы разобрать еду. – Он сказал, что у вас много общего. Связь. Он сказал, что вас обоих заставляли делать больные вещи.

О боже.

По пищеводу поднимается желчь, и я с трудом сглатываю.

– Я… Это сложно.

– Он тоже так сказал. – Мэнди разворачивается, протягивая что-то завернутое в фольгу. – Два стейка тако, без кинзы.

Я сглатываю, делаю еще несколько неуверенных шагов к сестре и тянусь за тако.

– Спасибо.

Ее улыбка натянутая. Вымученная. Мэнди разворачивает одно из своих тако и откусывает кусочек, кивая головой на свернувшихся калачиком в углу Джуд и Пенни.

– Что заставило тебя завести двух собак? – интересуется она, смахивая каплю сметаны с губы. – Для охраны?

Я кладу свою еду на кухонный островок, чувствуя слишком сильную тошноту, чтобы есть.

– Полагаю, для компании. Я планировала завести собаку до… ну, до того, как все случилось. – Я чешу затылок. – Этих собак забрали из его дома.

Мэнди резко перестает жевать.

– Из дома этого психа? Ты забрала собак своего похитителя?

– Типа того.

– Это же полный отстой, Кор. – Она снова начинает жевать и, усевшись на стол, принимается болтать ногами. – Похоже, тебе трудно расстаться с вещами, которые связывают тебя с тем подвалом.

Ее взгляд скользит по мне, понимающий и колючий. Она имеет в виду не только собак. Я пячусь назад, как трусиха, какой и являюсь.

– Это не так. Им нужен был дом, а мне нужно было отвлечься от боли.

– Существует миллион других собак, которых бы ты могла себе забрать.

Почти уверена, что она сейчас тоже не о животных.

Черт.

– Мэнди…

Она спрыгивает со стола.

– Твоя еда сейчас остынет.

Я наблюдаю, как моя сестра расхаживает по кухне, достает из шкафчика бокал для вина и роется в моем холодильнике. Я чувствую, как из глаз грозятся брызнуть истерические слезы. Делаю медленный, успокаивающий вдох, изо всех сил стараясь обуздать свой страх, нервы и чувство вины, когда Мэнди возвращается с полным бокалом вина. Она прислоняется спиной к столешнице, оперевшись на нее локтями, в то время как я стою в другом конце кухни.

Мэнди разглядывает меня поверх края бокала, я же стискиваю ладони вместе. Между нами всего лишь маленький кухонный островок, но мне кажется, что это целый континент.

– Я рада, что ты зашла ко мне на ужин. Это было мило с твоей стороны.

Боже, какая я жалкая.

Мэнди выгибает бровь, потягивая вино.

– Ты к еде даже не притронулась.

– Я не особо голодна. Возьму завтра с собой на работу. – Я улыбаюсь настолько мило, насколько могу, но почти уверена – по мне видно, что я на грани слез.

Мэнди постукивает идеально накрашенным ноготком по бокалу, ее взгляд блуждает между мной и вином, как будто она пытается связать воедино свои следующие слова. Ее орехового цвета глаза ничего не выражают, когда она наконец ловит мой взгляд и слегка склоняет голову набок.

– Так каким гребаным дерьмом вас заставляли заниматься?

Она задает вопрос небрежно, слишком беззаботно.

Но он проносится по мне разрушительным тайфуном, сея хаос в моей измученной душе. Кожу начинает покалывать от нервов, руки деревенеют, а ноги начинают подкашиваться. Я хватаюсь за край столешницы, чтобы не упасть, и задерживаю дыхание. Задерживаю как можно дольше, боясь, что одно лишь мое дыхание выдаст все наши с Дином секреты. Не дышу, пока не начинается головокружение, тошнота и не разбегаются все мысли, а затем выдыхаю, и мой выдох звучит как душераздирающее признание.

– Я… Я не хочу об этом говорить, ладно? Это слишком личная и очень болезненная тема, и я пытаюсь вообще стереть из памяти эти три недели… – Я прикусываю губу, чтобы остановить поток слов.

Мэнди прищуривается и залпом допивает свое вино. Затем она с грохотом ставит бокал на стойку, заставляя меня вздрогнуть.

– Там, внизу, что-то произошло, Кора. Мне нужно знать.

– Ничего. Это не важно.

– Расскажи мне.

– Я не могу! – Мой голос срывается, а из глаз начинают литься слезы. – Я не могу.

Мэнди собирается сказать что-то едкое, но тут на островке между нами вибрирует мой телефон. Мы обе опускаем на него взгляд.

На экране высвечивается сообщение от Дина. Я бросаю взгляд на Мэнди. Она смотрит на меня.

Затем мы обе одновременно бросаемся к телефону, и Мэнди оказывается проворнее. Я едва не кричу от возмущения.

– Нет! – Пулей оббегаю остров и подлетаю к Мэнди, которая спиной ко мне читает сообщение. Я жду, когда она повернется ко мне лицом. Мне трудно дышать и подташнивает от ужаса, что сейчас она, возможно, обо всем узнает.

Мэнди издает вздох, в котором звучит нечто ужасно похожее на боль от предательства. Она резко оборачивается, ее глаза сверкают от слез и ярости.

– Какая же ты дрянь.