Пока дышу - надеюсь

Что-то настораживало Керенского в этом Бубликове. На вид — весьма благообразный господин и весьма образованный, а его друг и соратник, высший чиновник Министерства путей сообщения, и вовсе был известным изобретателем. А вот, поди ж ты, революции им не хватало. Оба активно путешествовали по загранице. Оба любили жить на широкую ногу, оба были весьма решительными и их нынешний статус явно их не устраивал.

Но Керенского также не устраивал статус людей, активно делавших Февральскую революцию. Сегодня они скинули царя, завтра скинут его. Завлекать всех и каждого властью и деньгами невозможно, их ведь и перекупить могут.

Не выдержав потока информации, Керенский банально зачесал уже начавший седеть ёжик своих волос. Интересная картина получалась. Вокруг него собирались монархисты, революционеры, различные авантюристы и проходимцы, и ни одного политически инертного деятеля. Кто из них желал сохранить ему верность — было одним большим вопросом. Видимо, до известных пределов, никто.

Вот она участь власти — не доверяй никому! Учитывать интересы всех не возможно, а потому предстоит лавировать, создавая противоположные лагеря и центры силы.

Керенский изначально скатывался к диктатуре, естественно, не пролетариата, а личной. Но теперь он отчётливо понимал, что это может не удаться. Сделав ставку на одни силы, он грозил получить поражение от других, если не сразу, то чуть позже.

Никто не отменял центробежные процессы отделения окраин империи. Местные националистические элиты, интересы государств Антанты, и, казалось бы, противоположные им цели Тройственного союза. Казалось бы…, но не в отношении Российской империи. Личные интересы банкиров и промышленников, интересы казачества и мусульман России, крестьянства и рабочих.

Как? Как? Как выкрутиться из этого замкнутого круга?!

Голову пронзило резкой болью, обхватив её обеими руками, Керенский замычал. Его заколотило, как при эпилепсии. Надо вырваться из этого заколдованного круга, но как?

Каким-то шестым чувством его состояние почуял Мишка, а может, услышал тихие стоны. Приоткрыв дверь в кабинет, он забежал и заметил, как Керенского колотила ломка. Всё же, сразу отказаться от морфия, который изредка принимал прежний владелец тела, было тяжело. А тут усталость, ослабленный организм и психологическое напряжение окончательно подорвали его силы.

Всё тело покрылось потом, и Керенский обмяк. Ему на какое-то мгновение стало плохо.

— Воды! — прохрипел он ординарцу.

Тот кинулся обратно. Керенский сжал кулаки. «Будь проклята злая судьба, будь проклята такая жизнь, будь прокляты те проблемы, что сейчас встают перед ним, будь проклят тот, кто не смог справиться, и в чьё тело он попал». Его колотила дрожь. Было больно, душу и тело раздирало на куски.

За что, за что? Зачем? Я не просил! Я не могу, я не хочу!!! Не хочу ни карать, ни гибнуть, хочу жить как все, хочу любить, хочу страдать, хочу ненавидеть! Но не всех и не каждого. Хочу, чтобы от меня ничего не зависело, хочу плыть по воле волн. Не нужно ответственности, не нужно судьбоносных решений. Я же обычный, абсолютно обычный. Кто я такой, чтобы решать судьбу государства? Кто???»

Он упал лицом на стол, судорожно царапая столешницу ногтями пальцев, скрюченных судорогой. Но твёрдое отполированное дерево не поддавалось этим усилиям. Чувство отчаяния и горькой безнадёжности охватило Керенского. «Как тяжело быть чужим, как тяжело быть одиноким, как тяжело принимать решения, которые уже не изменить. Не нужен, никому он не нужен. Сам по себе, ни друзей, ни родственников. Одни враги, кругом одни враги. Зачем ему всё это? Зачем ему эта Россия? Царская… императорская… бывшая… Зачем?»

С трудом он оторвал голову от столешницы. С трудом уселся прямо в кресле. В этот момент в кабинет заскочил Мишка, с вытаращенными в испуге глазами, в руках он держал чайник.

— Вашбродь, вода!

— Давай!

Приложившись к чайнику, Керенский стал торопливо отхлёбывать из него, обливаясь и судорожно сглатывая. Вместе с обильным потом нахлынула и слабость.

— Нет, в этом деле вода не спасёт, — с трудом восстанавливая дыхание, сказал Керенский. — Не помогает вода, не помогает… Иди, ищи водки, Мишка, да закуску какую найди, хоть хлеба кусок, раз апельсины у вас тут не растут, а о бананах никто и не слыхал.

Мишка нашёл водку довольно быстро. Выпив залпом стакан, закусив солёным огурцом с коркой чёрного хлеба, Керенский ощутил, как горячая волна алкогольного жара упала в его желудок, скатившись по пищеводу. Мысли в голове затуманились, поддавшись алкогольному опьянению, наступившему очень быстро.

Выгнав Мишку, позаботившегося о его здоровье, Керенский взял принесённое полотенце и, утирая со лба выступивший пот, стал размышлять о будущем. Больше пить не хотелось. Прошло время нахлынувшей слабости, и голова, изрядно потяжелев от алкоголя, но избавившись от отчаянных мыслей, стала работать по новому кругу.