Пока Фрейд спал

А ведь дело совсем не в том, что журналы опустились до неприличия и публикуют грязные истории, а то, что читателю это очень нравится. Не нравилось бы – наверное, мы жили бы в мире, в котором журналы рассказывали исключительно о поэзии Данте и виртуозных визуальных решениях Квентина Тарантино. Да вот незадача – не все на планете Земля этим интересуются. Что, впрочем, и к лучшему. Только представьте: если бы все читали книги, смотрели умное кино, ходили по театрам и музеям, если бы все замкнулись на своем образовании и не выходили на улицу гулять, о ком бы мы тогда распускали слухи? О ком бы сочиняли сплетни?

Вероятно, стало бы очень скучно жить на этом свете. А глядишь, через какое-то время, вообще бы вымерла культура. Ведь если выродилось бы устное творчество, из которого все пошло, то за ним последовали бы и все остальные виды. Это как срезать корень.

Нет уж. «Пусть расцветают все цветы», как говорил Мао Цзэдун. И даже если он такого не говорил, даже если мы несколько перефразировали его лозунг, позволим себе такую наглость – пустим дерзкий слух. Ведь это так гармонично увенчает нашу главу.

Суеверие Глава о том, что верить во что бы то ни стало нужно трезво и осторожно

«Поразительно, как обозлился мир в последнее время!»

(реплика моей консьержки, оброненная в этот понедельник поутру).

Альфонс Алле

1

И все-таки: новостям мы верим, даже когда в них рассказывают про инопланетян! Казалось бы, всем все понятно: журналистам нужны рейтинги, журналисты ищут жареные факты, журналисты могут преувеличивать, журналисты обманывают. А мы, тем не менее, упорно продолжаем этому верить. Хотя, быть может, журналисты чисты и непорочны и их грязные делишки – наши предрассудки?

Короче говоря, суеверия существуют всюду. Начиная с консьержки и заканчивая высокопоставленными дипломатами.

Глупо говорить: «Нас всюду обманывают!» Это, знаете ли, тоже заблуждение. А вот то, что люди щедро делятся своими предрассудками и суевериями, сущая правда.

Конечно, можно заняться серьезным филологическим, гносеологическим или даже теологическим анализом понятия «новости», можно было бы навострить свой ум в изощренных силлогизмах, но к единому мнению не прийти. Потому что по-простому новость – это то, что мы слышим от других. И средством массовой информации может стать кто угодно, начиная с друга по лестничной площадке и заканчивая подзаборным философом. «Мне тут нашептали», – говорит изумленный слушатель, внушающий себе, что намедни открытый шокирующий факт из жизни является истиной.

Хотя удивляться тут нечему. Без новостей наша жизнь была бы скудна и бессобытийна, человек остался бы наедине со своим естеством, со своим неприглядным отражением – и что тогда? Началось бы самокопание, изучение своих изъянов, анализ недостатков. Другими словами, никому не нужная философия, разъедающая на корню своим ядом рациональности, поглотила бы себя и забрала бы в придачу за собой беззаботность, озорство и слепое счастье. А представьте, если рядом любимый человек? Тогда бы пришлось и его за собой утащить. Хотя сначала ему пришлось бы пройти череду критических стрел, ссор, недоразумений.

Нет, все это не от лучшей жизни. То ли дело новости о других. Идеальная сублимация. Посмотри, как одна звезда экрана поступила недобросовестно по отношению ко своей второй половинке – да это же свинство! И как приятно осознавать чужое свинство, сидя на диване перед телевизором и безмятежно попивая спиртное. Сплошное удовольствие.

Мир кормится суевериями, предрассудками и заблуждениями. Потому что так легче жить. И не то чтобы правда глаза режет, однако же останавливаться лишь на ней одной невероятно утомительно. Верно говорят иные: зачем жить своей жизнью, когда есть чужие?

2

Но все это было прозой жизни, время же поговорить о ее поэзии. То есть о метафизике. Или, как ее называют в народе, мистическом. О, пожалуй, это самая сладкая тема для философа. Надев парик Аристотеля, он с бодростью начнет рассказывать о двойственной природе Афродиты – земной и небесной, – преподнесет учение Платона об идеальном мире в новом свете с дополнительными теологическими комментариями и посвятит весь вечер рассуждению о душе.

Простому человеку все эти мудрствования, разумеется, ни к чему. Да и, право слово, простой человек считает их досужей ерундой (что зачастую недалеко от истины). Он либо верит, либо нет.

Неверующие ни во что сверхъестественное достойны преклонения и всяческих похвал, их кичливая независимость от чужого мнения так и светится гордостью и тщеславием. Поэтому не будем их трогать – пусть возвышаются надо всеми в своем высокомерном одиночестве. Ведь чем больше презрения и независимости, тем сильнее одиночество!

А что с суевериями, которым предаются люди простые? Так сказать, без причуд. Зачем им верить в нечто потустороннее?

Хочется чудес, ответит внутренний голос. И с этим будет трудно поспорить.