Пока Фрейд спал

Представьте, что бы мы делали, если бы все в мире было предсказуемо? Джордж Оруэлл, сидя в сторонке, ехидно подсмеивался бы над нами. Каждое движение, каждый шаг, каждый чих известно к чему бы приводили. Но нам ведь хочется другого – нам хочется, чтобы жизнь напоминала литературу, живопись, кино. Чтобы случались драматургические повороты, чтобы сюжет жизни был совершенно нелинейным. Это и есть чудо – возможность самой реальности выдавать нам время от времени приятные сюрпризы.

Романтика – этим словом мы называем нечто возвышенное. Романтики – этим словом мы называем мечтателей о возвышенном. Но почему-то каждый раз, когда мы произносим слово «романтики», непроизвольно вырывается прилагательное «наивный». В самом деле, какой романтик не наивный. Без наивности же он просто-напросто не сдвинулся с места.

Таковы и суеверные люди. Они очень наивны, хотя и вызывают симпатию. Однако давайте не будем лукавить, за этой симпатией скрывается не желание походить на них, а снисходительная жалость: мол, ребята, продолжайте в том же духе верить в чудеса, а я погляжу на вас со стороны и поумиляюсь.

Как легко можно манипулировать их судьбами, обманывать, водить за нос. Показательным примером является одна из остроумнейших новелл Джованни Боккаччо из «Декамерона», в которой рассказывается история хитрой Тессы, уставшей от повседневной рутины замужней жизни и желающей подсластить свою жизнь свежими авантюрами. Так, у нее появляется любовник, которого она регулярно приглашает к себе в гости, пока ее муж Джанни отсутствует. Но, как оно обычно и случается, любовник приходит как раз в тот самый момент, когда муж остался дома.

Впрочем, у Боккаччо положение смягчается тем, что действие происходит ночью (а в какое время еще приходить любовнику?), а в это время суток чего только не происходит.

«Тесса! Ты слышишь? – прошептал муж. – К нам кто-то стучится».

Жена, все слышавшая еще лучше мужа, сделала вид, будто только сей час проснулась.

«А? Что?» – спросила она.

«Кто-то, говорю к нам стучится», – отвечал Джанни.

«Стучится? – переспросила жена. – Вот горе-то! Джанни, родненький! Ты разве не знаешь, что это такое? Это – привидение, я за последние ночи такого страху от него натерпелась! Как заслышу стук, одеялом с головой накроюсь и так лежу до самого до рассвета».

Хитроумная жена, подобно изобретательному Одиссею, ловко вышла из ситуации – и суеверие пришло на помощь очень вовремя. Тесса наскоро придумала забавную молитву, с помощью которой можно было бы прогнать привидение, и спасла тем самым как любовника, так и себя от лишних разговоров.

Что и говорить, ночью возможно поверить во все что угодно, кроме измены жены. Эта вера досталась нам от наших предков: они боялись ночи в силу непредсказуемости окружающей среды. А вдруг дикое животное нападет? А может, и еще что-нибудь непредвиденное произойдет? Кругом опасность. И она у нас в крови. До сих пор.

Вот оказываетесь вы темной ночью в лесу. Рядом никого. И будь у вас диплом о высшем образовании или не будь, ровно никакого значения не имеет. Почему-то и природа начинает вести себя причудливо, и звуки разные внезапно раздаются, и перед глазами что только не проносится. Так что не спешите высмеивать суеверия и демонстрировать смелость суждений, покуда не оказались хоть раз в подобном положении!

Кто его знает? Может, люди действительно живут в двух разных мирах, как это описывал немецкий писатель Гофман, и если один мир весьма рационален, то второй просто не поддается никакому осмыслению. Едва ли философ Иммануил Кант мог представить себе автономную жизнь ожившего щелкунчика, а его ученик Гофман (к слову, спавший на занятиях своего учителя) уверовал-таки, да еще и творчески осмыслил.

Да, мир ночных грез – это что-то из области сказок. А что в них плохого? Любой суеверный человек скажет: сказка описывает нашу жизнь точнее любого документального факта.

Ночью будто все существует по-другому. Права же была Изабелла, сумасшедшая героиня романа Ремарка «Черный обелиск», когда жаловалась на своего доктора:

«Он сам решительно ничего не знает. Даже того, какая бывает трава ночью, когда на нее не смотришь.

– А какая же она может быть? Наверно, серая или черная. И серебряная, если светит луна.

Изабелла смеется:

– Ну, конечно! Ты тоже не знаешь. В точности как доктор.

– Так какая же она бывает?

Изабелла останавливается. Порыв ветра проносится мимо нас, а с ним вместе – пчелы и аромат цветов. Ее желтая юбка надувается парусом.

– Травы тогда просто нет, – заявляет она».

3