Пока греет огонь

Не будет этого!—вскрикивает человек. Он безумным взглядом оглядывает притихших лесных великанов,—Не будет, говорю я вам. Не пришло еще мое времечко... Я вас переживу... Обрадовались. Вот сейчас я вам поддам жару,— охотник бросает на красные угли сухие сучья и, наблюдая за ожившим пламенем, бессвязно выкрикивает слова:— Не верю... Смерть... Жарко.— Он что-то говорит еще, опуская голову все ниже и ниже, пока она не падает бессильно на еловые лапы.

Рыжик обнюхал охотника, коснулся губами горячего лба, решительно ударил его тяжелой лапой по плечу.

—Что? Кто? А-а-а... Ты,—расплылось в улыбке изможденное лицо.

БОЙ

Под вечер, когда холодная луна безмятежно бороздила отливающий антрацитом небесный океан, Рыжик отчетливо услышал волчий вой. Сперва он застыл от удивления. Потом, догадавшись, кому принадлежит жалобный клич, пришел в неимоверную ярость. Он не находил себе места. Тугая кровь колотилась в груди и ногах, звала на бой, на лихую схватку. Торопись, Рыжик!

Вой затих. Одуряющая тишина опутала лес.

Ночь прошла, полная мучений и тревог. Рыжик не спал, Врожденная ненависть к серым бродягам лишила его сна.

До сегодняшнего дня он не встречал волков и даже не знал их запаха, но то чувство, что передается на протяжении тысячелетий от поколения к поколению, говорило ему: «Вот и настала пора отстоять свое имя. Спеши доказать миру, что ты остался верен своему призванию... На бой! На бой!».

Едва забрезжило утро, вой повторился, но уже с другой стороны. Несомненно, волки почуяли добычу и теперь кружили вокруг распадка, пока не решаясь приблизиться.

—Что будем делать, братишка? — обратился взволнованный Степан к Рыжику.— Спас ты меня от одной смерти— не дал замерзнуть. Теперь вот новая беда пришла.

Голова человека прижалась к собачьей морде. Рыжик дотронулся шершавым языком до колючей щеки Степана и неожиданно ощутил, как между ними протянулась какая-то невидимая нить, оборвать которую может только смерть одного из них.

Он не задумывался о грозящей ему опасности. Быть может, под сенью кедрача его ждала смерть, уже витавшая над ним волчьей тенью. Быть может, это не дятел стучит по дереву, а она щелкает зубами, угрожая перекусить горло. А слившийся в розовую полосу тальник — вовсе не тальник, а кровавый туман, вылетевший из волчьих пастей.

...Их было трое, сильных зверей, привыкших приводить

в трепет все живое в тайге. Хитрые и осторожные, гонимые следовавшим по пятам коварным голодом, они без устали пробежали сотню километров и задержались только в этом приглянувшемся им районе.