Пока медведица на небе

– И я, – вступил в разговор Ярик. С огромной шишкой на лбу и растущим синяком под глазом он выглядел пиратом, но не страшным, а эдаким пиратом-неудачником.

– Мы с Филиппом пойдем в архив, – сказала Марина и вопросительно посмотрела на француза. – Я представительная, Филипп – иностранец, я думаю, глава к нам проникнется и даст посмотреть записи.

– Я с вами, – тут же подхватил Боря. – Я столько этих чинуш уболтал за свою жизнь, вы даже представить себе не можете, к тому же я, если что, и на лапу дать могу.

– А я вообще никуда не пойду, – как всегда загоготал Саня, – буду продолжать праздник.

– Печень-то выдержит твои гулянья? – едко вставила Марина.

– Она у меня командирская, если она твою стряпню выдержала, то ей уже ничего не страшно, – ответил тот, явно довольный своим ответом.

– Скотина, – вновь сорвалась Марина и кинула в него телефон.

Надо отдать должное – реакция Санька всех впечатлила, он поймал гаджет и вернул бывшей со словами:

– Да, но обаятельная скотина, и уже не твоя, так что не порть фактуру, мне еще жену искать, не везет мне в последнее время с женщинами, – показательно вздохнул на последних словах Саня и получил от Клавы виртуальный Оскар за лучшую роль оскорблённой невинности.

Чтоб успокоить начинающийся скандал, Карл вновь взял слово:

– Я всё понял, распределимся так: Марина с Борей и Филиппом идут в сельсовет, Ярик и Динка – в церковь, все записи о крещеных и отпетых Марфах надо посмотреть, правда, еще не факт, что они остались после войны. А мы с Клавдией Петровной пойдем на кладбище.

От этих слов глаза Клавы округлились, а изо рта почти вырвалось ругательство, но Карл опередил и примирительно сказал:

– Клавдия Петровна, вот чем больше смотрю на вас, тем больше понимаю, что бедра у вас не толстые, а просто имеющие форму. В этом деле ведь как, главное – присмотреться. Вот завтра на кладбище я еще немного посмотрю, и, думаю, инцидент исчерпан.

На такой явный шантаж Клава заскрипела зубами от злости, но, собрав всю волю в кулак, промолчала.

– Я с вами, – крикнула Сенька с последнего ряда.

– Ни в коем случае, – рявкнула Клава, вложив в это предложение всю злость, что копилась у нее на начальника. – Ты останешься с Саньком на его празднике души. Будешь контролировать, чтоб ничего не натворил, а то душа у него широкая, а станица там маленькая, они могут не совместиться: или его порвет, или её.

– Ну, Клава, – попробовала сопротивляться Сенька, – мне скучно будет, можно с вами?

– Сеня, поверь мне, когда Санек пьет, скучно не бывает, и вообще, это задание я, кроме тебя, больше никому поручить не могу.

– Мне не нужен надзиратель, – решил обидеться еще и Санек.

Но разговор пришлось прервать, так как навигатор приказал свернуть с большой и красивой дороги на узкую и гравийную.

– Приготовьтесь, ребята, сейчас у нас зона турбулентности, – сказал Клава, и автобус затрясло.

* * *

Два часа по неровной дороге доконали всех, навигатор перестал подсказывать еще час назад, отказавшись работать в этой глуши, а дорога все не заканчивалась. Больше всех страдал и причитал Ярик, досадуя на свою судьбу и на то, что он не перенесет этой дороги и жить ему осталось совсем немного.

– Как же ты героем хотел быть, или ты планировал подвиг совершить и сразу в душ? – злилась Клава, тоже в душе проклиная эту дорогу.

– Если бы это мучение было во имя великой цели, я бы потерпел, – парировал Ярик.

Клава уже хотела ответить горе-герою, но препирание пришлось прервать: она увидела старика, идущего по дороге. Это был первый человек, попавшийся им по пути за последние два часа. Поравнявшись с ним, Клава затормозила и, прикрикнув на Ярика, чтоб он помолчал, пока она разговаривает, с вымученной улыбкой высунулась в окно.

– Добрый вечер, – сказала Клава, – скажите, я правильно еду в Зареченскую?

– Не знаю, девушка, – ответил старик, щурясь, разглядывая их разношерстную компанию. – Вообще-то дело ваше, лично я бы туда не ехал.

– Понятно, – расстроенно произнесла Клава, понимая, что старик морочит ей голову.

– Но у меня-то выбора нет, – продолжил шутник, – я там живу, а вот вы еще можете повернуть назад.

– Дедушка, так давайте мы вас подвезем, а вы нам дорогу покажете, – высунулся в окно счастливый от услышанного Ярик.

– Дед Мороз тебе дедушка, – погрозил кулаком в окно старик, – а я Степан Егорович, поддал бы за такое неуважение, да вижу, тебе и так в жизни достается.

– Егорыч, не обращай внимания, – встрял в разговор Борис, показавшись в соседнем окне, – бедолага он у нас, садись, подвезем.

Старик ловко подкинул палку, с которой шел, и одним концом больно ударил Борю по голове.

– Какой я тебе Егорыч, ты еще не родился, когда я уже уважаемым человеком был, – совсем обиделся старик и пошел дальше по дороге, не желая больше с ними разговаривать.

– Набор дебилов, – вздохнул Карл. – Это всё вы их понабрали, – обратился он к Клаве и вышел из машины.

– Неправда – только и крикнула ему вслед обиженная Клава, – мой только один, и он сейчас молчал.

После этого с последнего ряда послышался удивленный голос Санька: