Пока мы рядом (сборник)

– Кирилл Андреевич Сотников, я полагаю? Меня зовут Алексей Алексеевич, фамилия моя вам пока не нужна, чтобы не пришлось раньше времени нам с вами проститься. Тема общения у нас с вами сегодня предельно проста, и разговор, надеюсь, получится откровенный. Надеюсь также, что дурить вы не будете, так что Вовану вмешиваться не придется. Сами понимаете, положение у вас незавидное, стоит удачно подвесить за вытяжку – и никакого детектора лжи не понадобится!

Алексей Алексеевич был прав. Положение мое и впрямь незавиднее некуда! Ложь, как и откровенность, не улучшала его и не ухудшала. Но во мне продолжал действовать автоматизм, точно ведущий меня: согласно ему, личная встреча с Алексеем Алексеевичем – удача, которую никак нельзя упустить! И я даже с некоторым удовлетворением включился в откровенную беседу, важную для обеих сторон. Под ошарашенным взглядом Вована мы вели заинтересованную светскую беседу, прямо как на дипломатическом рауте. Или в санатории для VIP-персон. Беседа получилась незабываемой!

Глава 13 Сволочное наше детство

Пока элегантный Сей Сеич, вальяжно развалясь, самодовольно балакал о безошибочной стратегии, затянувшей меня в сеть неопровержимых доказательств, я вновь повнимательнее присмотрелся к нему. И вновь же он показался мне привычным завсегдатаем светской тусовки, вроде бы даже когда-то и где-то мною виденным. И я приложил все старания, чтобы удержать наше общение в удачно найденном русле доверительной беседы.

Мне очень хотелось, чтобы собеседник, нисколько не опасаясь, выложил все подробности сплетенной им лжи – все звенья той самой цепи случайностей, которая, в отличие от твердолобых милицейских фактов, противоречива и непоследовательна, как душа человека, его характер, как самая его жизнь…

Я сразу же сделал измученную и жалкую мину, очень натурально побледнел и дистрофическим голосом предложил Сей Сеичу тяпнуть по рюмочке для поддержания сил. Мое предложение было с охотой принято, и после третьего стопаря даже Вован проникся непринужденностью нашей беседы. А уж когда я по-настоящему вспомнил Алексей Алексеича, нам обоим стало ясно, что карты предстоит открыть до конца. И тогда Вовану было приказано пробежаться до ближайшего супермаркета «за закусоном» – просто чтобы он не услышал чего лишнего.

А я откинулся на железную спинку кровати напротив приятеля детства – Лехи Пригова из одного с Долбиным желтого домишки у начала Каменного моста… Скрывать теперь стало нечего – просто для одного из нас эта беседа оказывалась последней. Да еще такой, что ни для меня, ни для него это уже не имело большого значения…

Говорил в основном Леха, а я слушал, и все больнее и больнее вставало между нами наше сволочное детство.

– Ну что, Кирюха, вспомнил? Я думал, ты раньше спохватишься. Тогда слушай меня и не перебивай.

Да, я жил в том самом домишке, где и Стас, и частенько видел вашу дружную компашку. Мать моя на общественной лестнице стояла еще ниже Стасовой – работала посудомойкой в дешевой столовке. Отец рано сгорел от водки, жили мы на гроши. И, конечно, ваша девятнадцатая спецшкола мне никак не светила. Как и большинству ребят из нашего двора. Мы таскались в обычную школу, на Овчинниковскую набережную, где иностранными языками и не пахло, зато делался упор на ремесленный труд.

Так что вы, из Дома на набережной, были для нас почти что небожителями – сильные, умные, хорошо одетые. Это именно там, в вашем мире, существовали чистая любовь, верная дружба, ходили такие невообразимо красивые девочки, как Майка, читали такие стихи, которые знали вы с Венькой. А у нас во дворе девахи были толстые, прыщавые, бесстыжие, и пахло от них тухлой рыбой.