Пока не будешь счастлив

Опять-таки без контекста эта фраза звучала как наезд. Но тон у Артема всегда был по-дурацки счастливым. Так что оскорбления в его словах я не услышала.

– Да вот со вчера… – сказала я, затем осеклась и исправилась. – С сегодня.

– Интересно.

Артем вырулил на дорогу с лежачими полицейскими, которые вытрясли из моей головы все нормальные мысли. Поэтому я молчала, и Артем тоже ничего не говорил.

Я заскучала и стала искать себе занятие. Рассмотрела малыша-бульдога, который стоял над приборной панелью, поковыряла краешек обивки сиденья, попыталась нарисовать на окне сердечко, но не получилось, потому что оно не было запотевшим. Когда я стала настукивать мелодию по подлокотнику, Артем сказал:

– Перестань. Раздражает.

Тогда я застучала и второй рукой. Артем усмехнулся, но не сдался. Он включил радио, да так громко, что мне захотелось закрыть уши ладонями.

Но я тоже идти на попятную не привыкла. Я застучала пальцами Артему по правой руке, перебираясь то на ногу, то на шею. Когда он отвлекался, я говорила ему, чтобы за дорогой следил. Он слушался, что было удивительно.

Я побеждала в этом поединке, пока из колонок не полилась «Last Christmas».

– О нет! – закричала я, закрывая ладонями уши. – Выключи эту гадость!

Артем переключил бы ее, только если бы я сказала, что это моя любимая песня. Я отняла руки от ушей и попыталась сама выкрутить громкость. Но рука Артема уже поджидала меня возле регулятора, и мы молча дрались, пока Джордж Майкл сожалел об отданном сердце.

Я не проверяла, но у меня, кажется, кровь из ушей потекла. Несмотря на то что Артем еще рулил и больше смотрел на дорогу, чем на поле боя, в поединке выигрывал он. В какой-то момент я сдалась и, откинув сиденье, улеглась, закрыв уши руками и громко что-то говоря, чтобы заглушить песню. С полминуты Артем наслаждался моими стенаниями, а потом все-таки выкрутил радио.

– Ура! – воскликнула я, тут же приосанившись. – Как ты мог терпеть этот ужас так долго?

– И вправду, – сказал Артем, начав тормозить. – Готовься, сейчас будешь выходить.

– Ха-ха, как смешно.

Артем самодовольно улыбнулся, а потом заявил:

– Что-то ты сегодня злая.

– Неправда.

Артем бросил на меня удивленный взгляд.

– Неправда, – пояснила я. – Потому что я не сегодня злая, а всегда злая.

Артем рассмеялся, хотя я не шутила.

– Ну я бы так не сказал.

– Это ты меня плохо знаешь.

Пожав плечами, Артем переключился на дорогу. Мне не понравилось, что он не продолжил доказывать мне, что я хорошая. Так что пришлось сложить руки на груди и отвернуться к окну.

– Не замерзла? – вдруг спросил Артем.

Так, это уже лучше.

Я обреченно кивнула, чуть выпятив нижнюю губу. Конечно, я надеялась, что Артем выдаст мне свою куртку. Но он почему-то полез рукой на заднее сиденье. Все еще глядя на дорогу, он пошарил там, а потом протянул мне пластиковую бутылку без этикеток. Внутри плескалась неопознанная янтарная жидкость.

– Что это? – спросила я, брезгливо сморщив нос.

– Чай.

Он и не моргнул, хотя я прекрасно видела, что Артем лжет. Пить хотелось, но бутылка доверия не внушала. Артем тоже. Так что я уточнила:

– На сколько процентов эта жидкость является чаем?

Артем дернул плечом с неопределенным выражением лица.

– Процента на два.

– Что?!

Я хотела выкинуть бутылку на заднее сиденье, но тут Артем сказал:

– Ну, ты же понимаешь, что в напитке, который называется «чай», воды гораздо больше, чем самого чая.

Логика железная – спорить не с чем. Так что я возмутилась по другому поводу.

– И как этот чай может меня согреть, если он холодный?

– Не хочешь, не надо, – Артем отобрал у меня бутылку.

Меня с головой накрыло ощущение потери. Как только я перестала держать бутылку, мне очень захотелось из нее попить. К тому же Артем открутил большую черную крышку и сделал глоток. Для этого он на пару секунд отпустил руль, потому я чуть с ума не сошла от страха. Но дорога была пустынной, так что мы не попали в автокатастрофу.

Я подождала несколько минут. С Артемом ничего не происходило, а бутылка заманчиво тарахтела в подстаканнике. Вряд ли, конечно, яды действуют так быстро. Но раз Артем пьет эту штуку, то не думает, что она может сделать с ним что-то плохое. Ладно.

Я взяла бутылку. Артем сделал вид, что не замечает происходящего. Тогда я быстро открутила крышку и так же быстро глотнула.

Тут же захотелось выплюнуть эту гадость. Но так как выйти из машины можно будет только минут через десять, я решила не портить себе окружающую обстановку и проглотила жуткую жидкость. Она саламандрой пробралась в мой живот, а там улеглась и принялась сопеть, выпуская клубы пара.

– Там чай хоть для приличия есть? – спросила я, убедившись, что мне не пригодится прямо сейчас какая-нибудь емкость.

– Есть.

– Дай угадаю, два процента?

– Да.

– Это два процента чая в смысле заварки или два процента чая в смысле напитка?

Артем призадумался.

– Скорее второе, – сказал он не особо уверенно.

– А остальное?

– Лучше тебе не знать.

Ну кто бы сомневался.

Я вгляделась в муть бутылки и потрясла ею перед глазами. Со дна взвились несколько черных точек. Видимо, те самые два процента чая.

– Все, забери у меня эту гадость, – сказала я.