Пока не будешь счастлив

– Ты не пьяна… – сказала она. Поджав губы и прищурившись, Маша добавила: – Накурилась, да?

– Да что такое? – я засмеялась. – С чего ты взяла?

Маша всмотрелась в мои глаза. Наверное, хотела убедиться, что зрачки не расширены.

– Ладно, – сказала она. – Выкладывай, что случилось. Кирилл в честь Нового года подарил тебе теслу?

– Мы расстались. Точнее расстанемся… Да, сегодня! И, знаешь, это намного приятнее, чем получить теслу… Наверное.

Маша вскинула брови. Она несколько секунд меня разглядывала, а потом сказала:

– Чего ты не ревешь? Я думала…

Я знала, что Маша хотела сказать. Я всегда хорошо отзывалась о Кирилле… Да, ни разу не говорила о нем плохо, даже если он безобразничал. Проговаривая недостатки Кирилла, я бы в нем разочаровывалась, а мне этого не хотелось. Хотелось думать, что он идеален… Жуть какая.

– Нет, нет, – остановила я Машу. – Он придурок.

– Так что произошло? – сказала Маша теперь уже просто с интересом. – Расскажешь?

– Не могу, – я улыбнулась и пожала плечами. – Это еще не произошло.

Прежде чем Маша закидала меня вопросами, я развернулась и пошагала к каморке.

Я коснулась ладонью дверной ручки, но, вспомнив цвет лифчика Алины, подумала, что не хочу видеть его снова. Тогда я постучалась, и за дверью что-то закопошилось быстрее.

– Можно войти? – громко спросила я, зная, что нельзя.

– Секунду! – крикнула Алина и через мгновение добавила: – Алиса? Ты что ли?

Конечно, голос Алины звучал удивленно.

– Да!

Алина не ответила, но через дюжину секунд открыла дверь и уставилась на меня. Она была в форменной кофте, и я выдохнула с облегчением.

– Тебе выгнали из дома, ты ночевала в кафе и потому не опоздала?

Наверное, Алина решила пошутить, увидев, что настроение у меня сегодня не гнусное, как обычно. Тем не менее шутка не показалась мне смешной. Я улыбнулась из вежливости и сказала:

– Нет, просто… Вышла раньше.

– Молодец.

Алина похлопала меня по плечу и пошла в зал, а я стала переодеваться.

Минут через пятнадцать я уже стояла у столика пенсионеров и скучающим взглядом изучала фиолетовые кудряшки бабульки.

Затем Саша попросил наполеон, а бабулька – два кофе. Не знаю, откуда во мне нашлось спокойствие, но я говорила, как плохой диктор по радио: без эмоций, но четко.

Рассказав про «экспрессо» и «латтЭ», я не спешила уходить. Долго собирала меню и даже поправила цветочек.

– А есть у вас молоко без лактозы? – наконец-то сказала бабулька. – Мне дочка сказала, что это неполезно… Да и Саша захочет попробовать этот ваш латтЭ, а ему лактозу нельзя…

Тогда я улыбнулась и сказала:

– Да, есть овсяное, банановое, кокосовое… – перед последним словом я тормознулась. Бабка смотрела на меня с надеждой, и я выдала: – И миндальное есть.

– Давайте его.

Я глубоко вдохнула. А потом на выдохе произнесла:

– Только обратите, пожалуйста, внимание, – я сунула бабке меню. – За него доплата идет. Сам латте стоит сто пятьдесят рублей, а за миндальное молоко – семьдесят доплата еще…

Бабка взяла меню и вглядывалась в него полминуты.

– Обалдеть! – воскликнула она. – Сто пятьдесят за кофе и семьдесят за молоко еще! Саш, глянь…

Она всучила меню Саше и, будто меня здесь нет, продолжила:

– Жулики одни тут работают. Какой кошмар… Грабеж средь бела дня! Кофе двести двадцать рублей!

Бабка схватилась за сердце. В таких случаях я должна бежать за Алиной, чтобы она вызвала скорую. Но бабка улыбалась, так что стало ясно – она дурачится.

– Ну а что ты хотела, – сказал Саша. – Хлеб шестьдесят рублей стоит. А кофе в кафе сколько тогда должно?

Бабка покачала головой, а потом повернулась ко мне:

– Мы не будем латтэ. Дайте нам лучше два американо… Сколько оно?

Наверное, спрашивала она у Саши, но, чтобы никто ничего не напутал, я вмешалась:

– Сто рублей.

– Отлично, – сказала бабка и снова повернулась к мужу. – Ой, Саш, перебьешься… Оно будет двести двадцать рублей стоить, это твое латтэ…

– Твой, – поправил Саша, но жена его не слышала.

– Не хочу на тебя тратиться, ты же старый, помрешь скоро, что тебе то молоко… Лучше на похороны отложу.

Пенсионеры забулькали от смеха. Я тоже заулыбалась, хотя ничего смешного бабка не сказала. На миг я представила, что мы с Кириллом могли бы так сидеть и шутками издеваться друг над другом. Только это никогда бы не произошло. Над Кириллом шутить нельзя – он ранимый, как орхидея. А зачем мне такой парень, над которым нельзя поиздеваться?

Уяснив, что больше не нужна пенсионерам, я пошла к базе пробивать заказ.

– Я твой столик Глебу записала, – сказала мне Маша. – Ты так долго там стояла… Ты что, улыбаешься?

Тут я осознала, что до сих пор улыбаюсь. Я повернулась к Маше и кивнула, словно ей нужно было подтверждение. Она глянула на меня, хмурясь, но вместе с тем улыбаясь. Она явно не понимала, что происходит.

– Старики смешные за пятым, – сказала я, не глядя на Машу, а тыкая в экран.