Пока не погаснет последний фонарь

Я медленно выдохнула, приказав себе успокоиться. И горько усмехнулась. Еще совсем недавно я думала о смерти, сидя в уютной комнате, а сейчас, находясь в реальной опасности, так боялась проиграть и умереть.

Как, впрочем, и Минори когда-то.

По словам Минори, в тот раз она действовала под влиянием эмоций – стыда и разочарования в себе. Но я понимала, что на самом деле она хотела, чтобы на нее обратили внимание и пожалели. Она хотела быть не виноватой, а жертвой. Хотела не осуждения, а жалости.

Ничего из этих мыслей я никогда не озвучивала. Хотя Минори была умна и наверняка прочитала все по моему взгляду. В больнице я сказала ей только одно, о чем и напомнила сейчас: «Только попробуй умереть».

– Не ожидал, что ты продержишься так долго, Химэ. Думал, попадешь в тюрьму уже в первой половине игры.

– Что? Неужели не в первой четверти? Сочту за комплимент, – мрачно бросила я, не поворачиваясь к Кадзуо.

Несмотря на поднявшуюся в груди волну смешанных чувств – раздражения, смущения и чего-то еще, что было сложно понять, – я даже понадеялась, что он не отстанет от меня и продолжит говорить хоть что-то… лишь бы я смогла отвлечься от мучительного ожидания.

Погасли еще два фонаря торо. Осталось тридцать пять минут…

– Слышал, что один из воров убил двоих полицейских, а полицейская убила невиновного вора.

Я невольно зажмурилась. Теперь я уже жалела, что Кадзуо вообще открыл рот. Неужели ему были интересны эти ужасные события?

– Не знаешь, как это произошло? Харада защищался или нападал?

Я скосила глаза на Кадзуо. Его голос был ровным, как обычно, но в нем промелькнула какая-то странная интонация.

– Не имею ни малейшего понятия. Как и желания это обсуждать, – сухо произнесла я, и мой голос, возможно, прозвучал резче, чем следовало.

Кадзуо без капли веселости усмехнулся и, пожав плечами, отошел к одному из торо.

А я продолжила ждать, невольно отсчитывая секунды… Погас огонь еще в одном фонаре.

– До окончания кайдана осталось тридцать минут.

Я видела, как била дрожь двух женщин, прижавшихся друг к другу у дальних каменных фонарей. Они о чем-то тихо переговаривались, но слова скоро иссякли, и теперь участницы просто молчали. Я видела, как сильно был напряжен мужчина в костюме, не поднимавший глаз от земли. Как мелко дрожал и время от времени тихо ругался тощий парень.

Видела, какие взгляды бросала на нас девушка из команды полицейских, ходившая туда-сюда перед пространством тюрьмы. Смесь жалости, чувства вины и злости. И как упорно на нас не смотрел второй полицейский, тот, кого отобрали в команду Китано уже здесь.

И при этом я не могла не замечать полнейшего безразличия на лице Кадзуо. Безразличия, граничащего со скукой.

– Проклятие… – прошипел тощий парень.

Я оглянулась и сама едва не выругалась. Неподалеку стоял Хасэгава.

Он промолчал, лишь кивнул, но я заметила, что он спрятал улыбку. Было бы чему радоваться… На свободе осталось трое воров. Значит, у нас оставались шансы на победу.

Погас еще один торо. Двадцать пять минут. Меньше получаса отделяло множество людей от смерти. Я невольно зажмурилась. Меня саму едва не трясло, и только присутствие такого количества людей удерживало меня от того, чтобы не впасть в отчаяние. Не начать кричать на тюремщиков, не упасть на землю, обхватив себя руками. Или от чего-то еще в этом роде.

Из западной галереи вышли двое полицейских, державших с двух сторон мужчину в спортивном костюме, и я, со злым отчаянием сжав кулаки, закусила губу, пытаясь не выдать своих чувств.

Следом появились еще двое полицейских, которые крепко вцепились в руки Харады. Одним из пришедших был Китано.

Меня словно облили ледяной водой. Еще двое. На свободе находилась теперь только Эмири… А оставалось еще больше двадцати минут.

Но почему эти двое воров до сих пор не оказались в тюрьме?..

Меня пронзило неприятное предчувствие, и я подошла вплотную к невидимым стенам тюрьмы, почувствовав, как воздух передо мной сгустился, отказываясь пропускать дальше, становясь твердым и холодным, как камень.

Полицейские поставили пойманных участников на колени перед тюрьмой и вытащили оружие, отрезая им путь к свободе.

– Шестеро, – тихо произнес Кадзуо.

Я непонимающе глянула на него и быстро перевела взгляд обратно на полицейских – до меня дошел смысл слов Кадзуо. Двое надзирателей и четверо полицейских. Трое из их команды уже мертвы. Не было только Минори, значит, никто, кроме нее, не искал оставшуюся на свободе Эмири.

Облегчение быстро сменилось тревогой, когда Китано заговорил:

– Уверен, что убийца один из вас двоих. И до конца игры я хочу выяснить, кто именно. Ваша команда, конечно, и так вся сдохнет, но я хочу лично избавиться от того, из-за кого погибли трое моих людей.

– Я этого не дела! – закричал мужчина в спортивном костюме, чуть не подскочив. – Меня зовут Сакаи! Я не убийца!

Китано перевел взгляд на Хараду:

– А ты что скажешь? Решил признаться? Или не умеешь врать?

– Мне и не надо. Я никогда никого не убивал. Меня зовут Исии Акира.