Пока не поздно

У нее был гость — курсант мореходного училища, чистенький, наглаженный. Демин и Глущенко с неудовольствием переглянулись.

— Олег, — представился курсант, протянув руку.

«Братья» не вынули рук из карманов. Морячок пожал плечами и продолжал рассказ о дальнем походе в тропики, о южных ночах, когда море светится, как фосфор, о летучих рыбах… Ирина взвизгивала от восторга, а Демин наливался злостью. Наконец ему все это надоело.

— Выйдем на минутку, Олег. Дело есть, — предложил он.

Они прошли в темный угол коридора.

— Хороший ты парень, — медленно, с лаской в голосе произнес Демин. — А ходишь небритый.

— Не понял, — напрягся Олег.

— Нехорошо… Побрить тебя надо бы…

Перед глазами курсанта сверкнуло широкое лезвие бритвы. Он окаменел. Лицо его стало покрываться капельками пота.

— Сейчас мы тебя побреем, — продолжал ласково Демин, поглаживая лезвием горло курсанта. — Раз и навсегда. Чтобы ты забыл сюда дорогу. Будешь здесь шляться?

— Нет… — прошептал курсант.

— Ну ладно! — засмеялся Демин, сложил бритву и пошел в комнату.

Глущенко остался. Он достал свою бритву. Держал он ее не так умело, как Демин. Но все равно почувствовал, как на него нахлынула волна ощущения власти над беззащитным человеком.

— Снимай ремень! — приказал Глущенко.

— Зачем? — прошептал курсант. — Нельзя: это моя форма.

— Ну! — прикоснулся бритвой к его горлу Глущенко. Курсант повиновался.

Демин и Крыленко мило беседовали, когда вошел Глущенко и бросил ремень курсанта на кровать. Демин понимающе кивнул.

Но тут распахнулась дверь. В комнату вбежала соседка, Иванова.

— Что тут у вас произошло? — закричала она. — Олег ведет сюда милицию!

Демин раздумывал одну секунду.

— Спрятать! — протянул он свою бритву Крыленко. Отдал свою и Глущенко.

Крыленко передала бритвы Ивановой, та унесла их. И вовремя: вошли милиционеры.

Милиционеры искали бритвы долго. Но в конце концов нашли — на соседнем балконе, в мешке с картошкой…

Конец «братства» наступил стремительно. Вольнов оставил на стекле окна в кабинете физики отпечатки пальцев, а в квартире Григорьева была найдена сумочка избитого у стоянки такси Ф. и тетради Маслова. Так что «раскрутить» дело для следствия, вопреки рассказам Демина, не стоило труда.

Закончился и судебный процесс. Приговором Василеостровского народного суда Ленинграда каждому из «братьев» воздалось по заслугам. Зло наказано и, казалось бы, вопросов больше нет.

Но это не так.

О подростках 14–17 лет в последнее время появилось много литературы. И тем не менее, как утверждает известный социолог Игорь Кон, проблемы подростков известны меньше, чем проблемы других возрастов.

Сейчас преступность подростков имеет, конечно, другой характер и другие истоки, чем в голодных 20-х или трудных 50-х годах. И казалось, уйдет в прошлое неустроенность, исчезнут экономические причины преступности — и с ней будет покончено. Но время выдало парадокс. Поднялся уровень всеобщего благосостояния, а вместе с ним — уровень притязаний, особенно у подростка. И появился некий «джентльменский набор», без которого подросток чувствует себя неполноценным, опустившимся ниже «стандарта» своих сверстников. И чтоб восстановить свой престиж, порой готов преступить черту запретного.

Несколько лет назад драматический оттенок имела погоня за дисками. Потом — за джинсами. Ныне каждый третий-четвертый из шестнадцатилетних носит «фирму» за родительские денежки. Но чуть только притупилась проблема «престижных штанов», как в районные народные суды города, словно из рога изобилия, посыпались уголовные дела об угоне мотоциклов. Значит, уровень притязаний опять подскочил вверх.

Характерно, что на каждом судебном процессе об угоне, например, на Васильевском острове, судья задавал преступнику один и тот же вопрос:

— Как же ты решился на такое? Разве не знал, что придется отвечать?

Но подросток, как правило, этот вопрос пропускал мимо ушей и с сознанием своей правоты отвечал:

— Мне очень были нужны запчасти.

Или:

— Не я украл бы — у меня украли бы.

«Я хочу, нужно мне» — этот мотив звучал сильнее всего, заглушая все остальное. Поэтому-то смысл содеянного юный преступник обычно постигает лишь после оглашения приговора, когда прямо из зала суда его берут под стражу и отправляют в места заключения.

Но ведь в нашем случае все обстояло по-другому. Телевизор Глущенко и Вольнов украли не потому, что он им был нужен. Пьяного на улице ограбили не из-за тридцати рублей. У Демина деньги оставались, его «братьев» родители снабжали «на мороженое» достаточными суммами, которых хватало на «бормотуху». И магнитофоны у всех были, и «премия» в виде часов оказалась ненужной, потому что у каждого часы уже имелись. Что же толкнуло их за ту опасную грань, когда сначала озорство, а потом хулиганство, кража потянули за собой изощренное, садистское насилие над людьми?